Тревор Зара - Вызовы

– О чём вы говорили, пока я не пришёл? – спросил он. – По-моему, я слышал, как Курт упомянул какую-то злую шутку. Однажды мой отец знаешь что сделал дяде, когда они были маленькими?

– Мы говорили о том, что пристают тут всякие зануды! – оборвал его Курт.

– Ага, значит вы говорили о Дастине, ха, ха, ха! – И два передних зуба выглянули посмотреть, что происходит.

Глен поднялся.

– Пошли! – сказал он.

И Ли Шоколадный Пирог остался один с “Горьким лимоном”, горным велосипедом и пятью пустыми стульями.

Соседский кот убежал, а Скотч ушёл с веранды и примостился у ног Кати.

– Глену и всем остальным хочу показать, что, хотя я и девушка, ну ты понимаешь, у меня нет фигуры Дженифер Лопес, но зато я им докажу, что обладаю смелостью не хуже их всех.

Катя поставила пустой стакан на прикроватную тумбочку, села на корточки и стала ласкать Скотча. Голова у нее шла кругом. А если они попадутся? Её старшие сёстры так начнут изгаляться над ней, «ботанкой»! И больше всех Шарлин. Она не могла и шага ступить, чтобы та к ней постоянно не придиралась по всяким пустякам. Кататя очень ждала, чтобы Элисон вышла замуж и её бы терпел Джейсон. Так по крайней мере она бы избавилась от одной из них, потому что и у Элисон тоже были свои недостатки. Она очень походила на Шарлин в подколах, встреванию не в свои дела, изощрённых придирках, которые не прекращались, пока она не увидит закипающие на глазах Кати слёзы. Единственным прибежищем была её комната, хотя и очень маленькая, скорее подходящая для кладовки. Но зато там она могла спрятаться от их колкого языка. Она переставала обращать внимание на их пустозвонство и пыталась войти в свой тайный мир. Но это удавалось далеко не всегда. У Шарлин была привычка внезапно к ней заходить то за ручкой, то за конвертом. Однажды она её застала за записями в дневнике. Вырвала его из рук и побежала искать Элисон.

– Смотри, что тут есть, Элисон. Нашёлся «Дневник Анны Франк».

Затем, голосом старого проповедника, стала читать:

«Дорогой дневник, я желаю, чтобы ты со мной разговаривал так же, как и я с тобой, каждый день. Со мной никто не общается. Никто не обращает на меня внимания!»

Элисон обнажила аккуратный ряд белых и ровных зубов, разве что, может, верхние клыки были слегка длинноватыми. Она тоже хотела внести свой вклад. В самый разгар громкого смеха и кривляний она выхватила дневник из рук Шарлин, открыла первую попавшуюся страницу и стала читать:

«Сегодня в школе нам показали фильм про аборт. Никогда и не думала, какая это страшная вещь. И тут не знаю, что со мной произошло. Почувствовала, как к лицу подступил сильный жар, и мне стало плохо. Мисс Кутайар вынуждена была меня вывести. Мне было так стыдно!»

Потом Элисон захлопнула дневник и принялась паясничать:

– Молодец, какая бесстрашная наша ботанка! Да она ещё у нас станет гинекологом!

И, изгаляясь пуще прежнего, Элисон и Шарлин стали перекидывать друг другу дневник и ухохатываться над ней как над дурочкой, прыгающей между ними и пытающейся его отобрать, а они тем временем напевали: «Ботанка-Ботанкаа», под музыку Барни. И если бы её мать не поднялась наверх посмотреть, что там за крики, они бы точно ей никогда не отдали дневник.

В тот день, прижав к груди этот дневник, она побежала на крышу, спряталась под стеной лестничного колодца и с зарёванными глазами стала вырывать из него листы. Потом порвала каждый лист на мелкие кусочки, бросила всё в мусорный мешок и спустилась выбросить его в бак на углу. Сама во всём виновата. Ей никогда не следовало заводить дневник, зная, что с Шарлин и Элисон у неё не может быть никакой личной жизни. Не дай бог, нашли бы страницы о Джастине Тимберлейке. Все знали, как она им была увлечена, но никто и не подозревал, что она писала ему стихи, разговаривала с ним и клялась, что даже через сто лет она точно никого, кроме него, любить не будет.

Продолжая гладить Скотча, она вспомнила, что даже эта бедная собака стала их жертвой, как и она. Его ей подарил дедушка на день рождения. Это был самый лучший подарок, который она когда-либо получала. Но вскоре поняла, что лучше бы он ничего ей не дарил. Этот маленький пёс идеально подходил для шантажа. Им было достаточно схватить его за шкирку и поднять вверх, чтобы заставить её выполнять всё, что они пожелают. Этот собачонок, как и она «ботаник», смотрел на неё, закатив глаз, и умолял, чтобы она поторопилась выполнить их просьбы, и его бы опустили с этой высоты. И Катя начинает чистить им обувь, идёт в аптеку за лосьоном, несёт их грязную одежду в прачечную комнату и угождает им по каждому пустяку. И, выполняя все эти поручения, она кусала губы и в сердцах повторяла: «Да, Ботанка… Они правы!» Но сейчас ей предоставлялась исключительная возможность. Сейчас она могла себе доказать, что не была такой уж Ботанкой, что она смогла набраться сил и сделать такие вещи, о которых Элисон и Шарлин, со всей их заносчивостью, даже и не мечтали. Ей больше не станет дурно, как в тот день во время показа фильма. Глен умел всё организовать наилучшим образом. Их никто не поймает.