Тревор Зара - Вызовы

С тех пор как местный совет отремонтировал площадь за церковью и насадил лес из пальм, киоск превратился в оазис. К семи часам вечера там начинала собираться вся местная молодёжь. Кто-то в надежде познакомиться с девушкой, кто-то – похвастаться новым сотовым, который только что купил, кто-то – чтобы объесться картошкой фри с колой, а несколько ботаников – потрещать о результатах выпускных экзаменов, дату объявления которых никто не знал.

Глен откинулся на пластиковый стул, а вытянутые ноги положил на стоящий впереди. Из кармана джинсов вытащил пачку сигарет, зажёг одну из них и стал украдкой оглядываться по сторонам. Когда около трёх месяцев назад его отец впервые унюхал запах сигарет, то попытался прочитать ему нотацию. Глен не стал прерывать его бубнеж, но, когда понял, что тот не успокоится, встал и вышел из комнаты. Но, прежде чем исчезнуть, повернулся к отцу и сказал:

– Не вмешивайся. Лучше посмотри на себя, чем ты занимаешься!

Курт и Селина вскоре появились из-за пальм. Потом пришёл Дастин, и где-то через полчаса появилась Катя, как всегда, самая последняя. Они привыкли каждый вечер там встречаться до того, как отправиться в Центр, хотя в последнее время, пожалуй, стали предпочитать площадь под открытым небом духоте Центра брата Тони.

– Слышали про деньги? – начал Курт, как только они расселись на стульях. И тут все принялись говорить одновременно:

– Мисс Гатт нашла пакет в церкви!

– Рэй, продавец газет, нашёл ещё один в стопке с «Таймс»!

– А знаешь, что даже мэр нашёл пакет в почтовом ящике?

– Даже Марио с площади!

– И Фредди Бургер… – поднялся Курт. – Слышали, что он сделал? Как только нашёл пакет, не стал его рассматривать, а сунул в карман и уехал на работу. В перерыве позвал друзей и сказал: «Все в столовую! Сегодня халявное пиво, плачу я». Но, как только вытащил пакет денег, которые нашёл, понял, что они все были из газет, а десять лир сверху и снизу были фальшивыми… и все с лицом мэра!

– Удивительно, насколько мэр вышел из себя. Говорят, он хотел в это дело вмешать Интерпол.

– А мисс Гатт так опозорилась перед священником! По своей наивности пошла передать ему деньги, думала, что их кто-то потерял. Мама сказала, что священник сразу догадался, что это была шутка, и сказал, чтобы она отдала деньги Рите-Монсеньёру, той, которая постоянно крутится в церкви, как ризничий. Священник очень смеялся, а мисс Гатт была готова провалиться сквозь землю.

Курт и Дастин, Селина и Катя взахлеб рассказывали друг другу о том, что услышали про дюжину пакетов с фальшивыми банкнотами по десять лир, которые в то утро нашли одиннадцать человек, и о том, как кто-то сильно негодовал, кто-то безумно обрадовался, кто-то вынужден был оплатить много пива друзьям, а кто-то, как священник, от всей души посмеялся.

Глен очень терпеливо их слушал и смотрел вверх на сигаретный дым, не произнося ни слова.

– Папа говорит, что это, скорее всего, дело рук Кармэну Шиклуны, – сказала Селина. – Все знают, что они с мэром не выносят друг друга.

– Не факт, – вмешалась Катя. – Может, это всего-навсего чья-то шутка.

– Немного злая шутка, – добавил Дастин. – Я думаю, это был, скорее всего, как бы подкол мэру, чтобы напомнить о его трате денег на всякую ерунду.

В конце концов все заметили, что Глен до сих пор не раскрыл рта, и уставились на него. Глен улыбнулся, опустил ноги со стоявшего перед ним стула, бросил на пол окурок и, потягиваясь, сказал:

– Хотите немного пройтись до Белой Башни? По дороге я вам расскажу историю!

В первые годы после смерти матери Глен постоянно ходил к бабушке. Сейчас же он стал её навещать по настроению. Частенько в конце концов она ему сама звонила, чтобы узнать, как у него дела, и когда он слышал в телефонной трубке её голос, то чувствовал себя виноватым. Хоть ей вот-вот должно было исполниться семьдесят лет, у неё до сих пор было персиковое лицо без морщин, такое же, как у его матери, которое он запомнил: те же светло-карие глаза и та же округлость нижней губы, когда улыбается. В первые годы жизни Глен больше времени проводил с ней, чем с отцом. И, может быть, если бы он тогда не был шестилетним мальчиком, то решил бы лучше жить с ней, нежели с убийцей. Так бабушка обозвала его отца в день похорон: «Убийца! Ты её свёл в гроб, бедная девочка!» Хоть уже и прошло восемь лет, бабушкины слова до сих пор звучат у него в ушах. И сейчас он окончательно понял, насколько она была права. Теперь отец прикидывается святым и не упускает ни одного случая, чтобы не попытаться показать всему миру, что изменил свою жизнь. Но уже ничего не вернуть. Никакие перемены не воскресят усопших. Он всё ещё хорошо помнит испуганный взгляд матери, когда она ждала возвращения отца с очередной гулянки, скандалы, осколки стаканов и чашек. А под занавес действа отца рвало в ванной, а мать рыдала на постели.