Том Кокс: Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами

Выглядит он мускулистым, но худым. Когда мои друзья берут Шипли на руки, то удивленно ахают: «Что в нем столько весит?!» Бьюсь об заклад, я знаю ответ: грандиозная самоуверенность. В школе у меня были приятели, невысокие и тонкие, как тростиночка, которые искренне считали себя зрелыми атлетами. Однако среди котов я подобного самомнения не встречал. Шипли – первый.

В нашей спальне очень тяжелая дверь, к тому же под ней вплотную лежит ковер. Открыть ее трудновато даже человеку, что уж говорить о коте. Но для Шипли на рассвете она не помеха. В комнатах нет видеокамер, поэтому я не знаю, как именно он ее открывает. Обычно я мысленно рисую сцену, где Шипли задействует миниатюрную стремянку и десятидюймовый таран из давно увядшего кабачка. Думаете, после столь тяжких трудов Шипли с удобством устраивается в спальне отдохнуть? А вот и нет. Визиты его мимолетны, кошачье расписание насыщенно. Меня совсем ненадолго приглашают насладиться великолепием Шипли, после чего он спешит по неотложным делам.

– Это я! Я пришел! – сообщает Шипли, открыв дверь и быстро пряча кабачок со стремянкой; увидеть их я не успеваю.

– Как мило, – сонно отвечаю я. – Ты и вчера утром в это время приходил.

– У меня на спине дождь!

– А я при чем?

– Очень даже при чем. Сам знаешь – не вытрешь меня в ближайшие семь секунд, я испачкаю грязными лапами все одеяло. Не поможет – начну потрошить журналы возле кровати. Или отыщу мягкое местечко у тебя на руке и стисну его зубами; буду держать, пока не сделаешь что скажу.

– Слушай, тебя не мучает вопрос, какие отдаленные последствия для режима человеческого сна будет иметь тот факт, что каждое утро в промежуток с пяти до половины седьмого утра человеку в лицо орет кот?

– Нет, не мучает. Я понятия не имею ни об отдаленных последствиях, ни о перспективе. Я живу только настоящим, думаю исключительно о своих желаниях, здесь и сейчас. А потому всегда буду намного счастливее тебя. И вообще, заткнись и вытри с меня эту мокрую гадость.

– Меня обругал кот! Разве это нормально? Вряд ли. Разве обычные коты у обычных людей так себя ведут? Уверен, что нет. Может, хоть обнимешься со мной, раз уж пришел?

– Знаешь, я бы с радостью, но меня беспокоит журнал «Прайвит ай» в гостиной. Смущает что-то лицо Гордона Брауна на обложке. Хочу поточить об него зубы. Дело безотлагательное, сам понимаешь. Прости.

Каждый кот будит меня по-своему. Причем они не перестают совершенствоваться. Возьмем, к примеру, Бутси. На ночь я всегда снимаю свое любимое кольцо и кладу его на прикроватную тумбочку. Так вот, одно время Бутси повадилась ударом лапы отправлять кольцо в корзину для бумаг. Проделывала она это ежедневно между половиной седьмого и семью часами утра два месяца подряд. Непосвященный зритель мог бы предположить, что таким образом кошка проявляет любовь к блестящим предметам. Идея не лишена основания, поскольку Бутси всегда отличалась изысканным вкусом. Однако, стоило мне проснуться, как она сразу же теряла к кольцу интерес. Выходит, не так все просто.

Теперь Джанет. Для моей побудки он использует метод «хороший кот/вонючий кот». Метод был изобретен кошками Древнего Египта: по их мнению, они недополучали внимания, которого заслуживали в силу своего божественного происхождения. Сперва Джанет зарывается под одеяло и тычет ледяной нос мне в пятку. Быть жертвой такого маневра довольно приятно. Поэтому, если он не срабатывает, кот пускает в ход тяжелую артиллерию: волочет огромный неуклюжий зад к моей подушке и приступает к его вылизыванию в двух дюймах от моего лица. Мало того что мне сразу хочется сбежать подальше от кровати, так еще все остальные коты в комнате, верные правилу «синхрочавка», начинают делать то же самое. Затем неизбежно приходит Шипли, следом – Ральф. Этот вылизывает у себя под хвостом так старательно, что еще немного – и Ральф вновь проглотит вчерашнюю землеройку. В спальне звучит неповторимый «попо-хор». Я бы непременно его заснял и выложил на «Ютьюб», не будь у меня уверенности, что кто-то подобное уже сделал.

Самые требовательные у нас – Ральф и Шипли. Я не считаю себя кошачьим папой, однако для этой парочки я – первый и единственный хозяин. Росли они исключительно под моим чутким руководством, и их поведение наводит на мысль о моей родительской несостоятельности. Они – ни то ни се: самоуверенные в одном и совершенно беспомощные в другом. Ральф в отличие от Шипли не способен открывать дверь спальни, зато умеет вопить собственную кличку. Сколько раз я пытался выведать причину вопля! Задавал множество вопросов – от: «Тебе что, ногу оторвало?» – до: «Опять приснилось, как хорек дразнится?». Но ничего вразумительнее «Раааааааууууаааальф!» в ответ я не получал.