Эльс Бэйртен - Одного человека достаточно

– Жюльетта, – сказала мать, – не стой столбом. Приведи доктора Франссена. Пусть он немедленно придет, Жюльетта. Немедленно. А то…

А то что?

– А то я его никогда не прощу.

Я быстро выскочила наружу, во тьму.

Я еще и половины не успела рассказать, как доктор Франссен вывел машину из гаража.

Он изменился в лице, когда увидел Миа.

– Ничего не понимаю. Вчера казалось, что она идет на поправку.

Мать достала платок и начала громко плакать.

– Я хочу, чтобы мне вернули мою доченьку, доктор.

У него на лбу выступил пот.

– Мы все этого хотим. Как я сказал, я ничего не понимаю. В любом случае я немедленно везу ее в больницу.

– В больницу? – повторила я робко. – Посреди ночи?

– Все очень серьезно, – сказал доктор Франссен. – Она в коме, бог знает, чем она больна.

Мать вздохнула.

– Я захвачу ее одежду.

– Нет времени, – сказал доктор Франссен. – Надо ехать прямо сейчас.

Но она уже развернулась и начала подниматься по лестнице.

Снаружи было темно, хоть глаз выколи. Доктор Франссен бережно уложил Миа на заднее сиденье. Накрыл ее одеялом. Мать залезла в машину. Для меня места не осталось.

– Я хочу с вами, – сказала я.

– Ты не едешь, – ответила наша мать.

Ее голос прозвучал слишком легко. Словно она собиралась на танцы и знала заранее, что все мужчины позовут ее танцевать.

– Мы о ней позаботимся, Жюльетта. А ты пока помолись.

– Помолиться?!

Я затрясла головой. За последнее время я уже достаточно молилась обо всех возможных несчастьях, что могут выпасть на долю человека.

– Делай, как я говорю, – сказала она. – Увидишь, это поможет.

Они уехали, я смотрела им вслед.

Ну хорошо. Я сделаю, как она сказала. Но я не собиралась просто сидеть на стуле и читать молитвы Розария до их возвращения. Я должна была придумать что-то более серьезное.

Я не спала всю ночь. С первым лучом солнца я встала, умылась, сделала пару бутербродов, засунула их в рюкзак. Надела куртку, зашнуровала ботинки и закрыла за собой дверь. Вскоре я уже стояла в пекарне.

Сегодня мне нужно в Схерпенхейфел [10] Схерпенхейфел – бельгийский город, известный своей базиликой Девы Марии, одним из старейших соборов Нидерландов и Фландрии. Считается одним из самых популярных мест религиозного паломничества в Бельгии. , сказала я жене пекаря, но завтра я приду, во сколько она скажет, и останусь, до скольких она скажет. Она ответила, что разрешает мне уйти и что мне нужно сообщить брату. Может быть, он пойдет со мной?

Луи знал, что наша Миа больна. Когда он в прошлый раз приходил за хлебом, я с этого начала. Неужели он не видел, что мы с матерью вконец отчаялись? Не надо носиться вокруг нее, был его ответ, будьте с ней построже и увидите: на следующий день она вылечится. Я была готова швырнуть хлеб ему в лицо. Ну зайди как-нибудь, покажи нам, как надо, сказала я сердито. Он стоял с деньгами в руках и смотрел на меня с улыбкой, вполоборота, готовый уйти. Мысли его были больше не с нами, а с Розой, вот и все. Но ты можешь быть влюблен хоть по уши, про семью нельзя забывать. У него было достаточно здравомыслия, чтобы знать, кому он нужнее, а я не собиралась его попрекать. Он был сам по себе, я тоже.

И теперь я должна ему рассказать, что иду в Схерпенхейфел? Мне не нужно, чтобы он шел со мной. Но Миа и его сестра тоже. Пять минут спустя я позвонила в его дверь. Он открыл мне в куртке, в руке сумка с книгами. Он широко улыбнулся.

– Зашла меня поздравить? А кто тебе рассказал? А, ты же еще не знаешь. Я сделал ей предложение, Жюльетта. Предложение . Розе, да-да. Кому же еще? Ты странно на меня смотришь, ты за меня не рада?

Он улыбнулся еще шире.

– Не переживай, твое время еще придет.

Мое время было занято надолго.

– Она в больнице.

Он изменился в лице.

– Кто, Миа? Что с ней?

Я пожала плечами. Показала ему свой рюкзак.

– Я пойду в Схерпенхейфел.

– Какого черта ты там забыла?

– А как ты думаешь, – сказала я.

Он покачал головой.

– Имей больше веры, Жюльетта. Врачи теперь на многое способны. Они сделают все, чтобы помочь Миа поправиться.

– Ты не видел, как серьезно она больна. Да и как ты мог, у тебя не было на это времени.

Слезы подступали к глазам, но он их не увидит.

Он вздохнул.

– Если ты так этого хочешь, я пойду с тобой.

– Я пойду одна.

– Но…

– Я сказала, одна.

Я увидела, как он смотрит на мои ноги.

– Но не в этих же ботинках?

– Других у меня нет.