Вагиф Султанлы - Сражение в пустыне

Порой вся жизнь казалась ему в облике вопросительного знака, и он считал, что сама жизнь, появление на свет само по себе является вопросом. И невозможность найти ответ на возникший вопрос и осознать его направленность он связывал с необъяснимостью, исходящей из самого вопроса. Если сам вопрос необъясним, то едва ли представляется возможным найти на него ответ, или раздумывать над ним месяцами и годами…

Один из докучающих ему моментов его долговременного странствия был связан именно с этим вопросом. Порой ему казалось, что этом вопрос имеет какую-то таинственную, необъяснимую связь с пунктом назначения, к которому он так тщательно стремится, и ответ, найденный на этот вопрос, откроет в его жизни новую страницу, и полностью изменит её.

Ничто не терзало его так сильно, как усталость, вызванная бесконечными раздумьями над вопросом, так глубоко впитавшимся в его сознание. Этот вопрос словно появился на свет вместе с ним, с момента его рождения, и независимо от него самого, закоренел в его душе, в его сознании, вырос и состарился вместе с ним, превратившись в вечный спутник его жизни. Временами он чувствовал о существовании этого вопроса, но желание найти на него ответ, или хотя бы задуматься над ним, никогда не занимало его мысль так сильно. Сейчас словно какая-то невидимая сила торопила его найти конкретный ответ на этот вопрос, призывая раз и навсегда избавиться от него, выкинув из памяти и сознания.

Лошадь, в неведении обо всём этом, подчинившись воле хозяина, продолжала идти вглубь пустыни, не замедляя шаги; зной, зловонье, жажда и неизвестность направления были ей не по чём.

Дорога длилась…

Солнце заходило, окрашивая землю необычным цветом, который, распространяясь по всей пустыне, наполнял его душу грустью и печалью, словно напоминая о бессмысленности и никчёмности жизни.

Он не мог оторвать взгляды от неба; впервые за всю свою долгую жизнь он видел солнце в таком цвете и обличии. Наблюдая за закатом солнца, он чувствовал, что всё закончилось, осталось позади, и все его надежды, мечты уходят в небытие. Словно всё, что связывало его с этим миром, исчезало вместе с солнцем, оставляя его в одиночестве с оголёнными, беспамятными чувствами.

С наступлением темноты постепенно исчезал и шум, царящий в пустыне, и невыносимая тяжесть ночи оседала не только на этом безбрежном песчаном море, но и на его душе. В его сознании, словно тучи, стихийно бродили странные тени, и пробуждая заспанные чувства, настраивали его на доселе непережитое расположение духа.

…Пустыня, встав на ноги, глядела вслед исчезающему свету заходящего солнца. Царило ощущение, что солнце больше никогда не взойдёт, утро никогда не наступит, и весь мир навсегда покроется мраком.

Наблюдая за закатом солнца, которое, собрав весь земной свет в кучу, прятало его за горизонтами, старик ощущал, что непреодолимое смятение, воцарившееся в его душе, угнетает его сердце, и тщетно искал пути избавления от этих мучений, корчась от невыносимых терзаний.

С закатом солнца удлинялась тень всадника, изображая на земле странные черты. Привыкший к этому ежедневному изображению, он знал, что с исчезновением солнца исчезнет и его тень, и эта мысль вызвала у него неимоверную грусть. Он хотел ещё немного понаблюдать за своей тенью, чтобы хоть немного отвлечься от собственного одиночества в этой бескрайней пустыне.

Старик никогда раньше не был так сильно привязан к собственной тени, и не осознавал её существование так отчётливо, как сейчас. Видимо, именно поэтому в его памяти не осталось ничего, связанное с собственной тенью.

Но с момента начала этого странствия по безлюдной пустыне он принялся по-настоящему заглядываться на свою тень, чтобы хотя бы временно позабыть об одиночестве. А в последнее время он стал замечать в действиях своей тени какие-то странности, что не на шутку беспокоило его. Тень вела себя несколько по-другому, словно выражая усталость от своего хозяина. Он отчётливо осознавал, что его тени надоело быть связанной с его телом, и она всячески стремится избавиться от него.

Теперь, заметив собственную тень, он вздрогнул, и независимо от себя потянул узду лошади, заставив её остановиться. Его тень совершала какие-то странные действия, словно пытаясь развязать какой-то узел, и скрывая от него что-то непонятное. Старик чувствовал, что тень всячески пытается оторваться, избавиться от него, освободиться от этой зависимости.