Виктория Хислоп - Любимые

Она тихонько прошла по коридору, заглянула сквозь приоткрытую дверь в небольшую комнатку и заметила под стеганым покрывалом силуэт невестки. Бабушка осторожно зашла, достала из шкафа свою одежду и положила туда вещи Элефтерии. Все это заняло не так много времени. Той ночью кирия Коралис лежала на большой кровати, прижав к себе девочек, которые забросили ноги и руки на ее пышное тело как на пуховую перину.

Павлос Коралис навещал семью все реже. В очередной визит они с матерью обсудили, как поступить со старым домом на улице Антигонис. Как-то днем Темис сидела в углу и рисовала, когда в квартиру пришел юрист. К тому моменту ей исполнилось пять, но, казалось, взрослые считали ее глупой или глухой. Девочка не понимала многих слов, но уловила суть. Похоже, теперь решения принимали Павлос и ее йайа , а в отношении матери Темис услышала незнакомое слово. Позже она поделилась этим с Паносом, и этим словом взрослые обозначали болезнь, только длиннее. На самом деле это звучало как «шизофрения».

Элефтерия редко выходила из своей комнатушки. Павлос Коралис с матерью сошлись на том, что милосерднее всего будет подыскать для нее частное учреждение. Они видели в этом единственный выход для человека в столь глубокой депрессии. Судья выдал Павлосу Коралису доверенность, и тот продал землю, где стоял старый особняк. Выручка с продажи предназначалась на оплату клиники.

Детям сказали, что мать на некоторое время ложится в больницу. Все понимали, что она больна, иначе почему столько валяется в постели? Они поверили, что ее вылечат, что она поправится и вернется домой. Когда за Элефтерией приехали из лечебницы, только Темис и бабушка провожали ее, а небольшой чемодан обещал, что отсутствие будет недолгим.

Мать сдержанно обняла Темис, которая недоумевала, почему в такой холод мама уходит без пальто. С балкона бабушка и внучка наблюдали, как хрупкая фигура Элефтерии скрывается в машине и та уносится прочь.

Прочие дети, вернувшись из школы, огорчились, что не застали мать. За прошедшие месяцы они и так ее почти не видели, но расстроились от осознания того, что маленькая комнатка опустела. Маргарита проплакала всю ночь, не давая Темис уснуть, а за стенами всхлипывали братья.

Психиатрическая клиника неподалеку от Драмы, где теперь жила Элефтерия Коралис, представляла собой ветхое здание с высокими потолками и трещинами на стенах. Туда нужно было ехать на машине около шестисот километров, и Павлос Коралис навестил жену только раз, в самом начале.

– Павлос считает, что лечебница напоминает ей о другом месте… – сказала кирия Коралис подруге. – Он говорит, что не видел ее еще такой счастливой с того момента, когда они поженились и переехали в тот ужасный дом.

Дважды в год приходило письмо, в котором сообщалось о состоянии Элефтерии. Оно оставалось «стабильным», но до какой степени – было неизвестно. Взрослые не обсуждали диагноза, словно бы никого это не волновало, а дети смирились с тем, что матери необходимо поправиться. Даже если бы они находились не так далеко друг от друга, им не позволили бы видеться.

На тумбочке кирии Коралис стояла свадебная фотография Павлоса и Элефтерии – чуть ли не единственное напоминание об их супружеской жизни.

Следующие несколько лет кирия Коралис самоотверженно заботилась о внуках. У нее появилась семья, о которой она всегда мечтала. Муж пожилой дамы служил в греческом флоте и погиб в море, когда их единственный ребенок был еще мал. К удивлению матери, Павлос поступил на службу в торговый флот, оставив в ее жизни пустоту. Теперь дни старушки заполнили хлопоты о ребятне. Ей перевалило за шестьдесят, но она не утратила бодрости и умело управлялась с детьми.

Каждый вечер кирия Коралис с радостью садилась во главе стола и окидывала взглядом внуков. Она не призналась бы, но Маргарита, с огромными миндалевидными глазами, совсем как у отца (а также круглым лицом и полноватой фигурой, как у бабушки), стала ее любимицей. Танасис обладал большим сходством с Павлосом, его точеными скулами и широкими плечами. Панос не отличался крепким телосложением и больше походил на мать. Что до Темис, она унаследовала худощавую комплекцию Элефтерии Коралис и русые волосы с рыжеватым отливом. Кирия Коралис огорчалась, что внуки не вышли ростом, но объясняла это недостатком питания.

Бабушка экономно расходовала деньги при покупке продуктов и умела шить, поэтому они обходились скромными средствами. Не получалось полностью оградить детей от последствий экономического кризиса, и, будучи подростками, Танасис и Панос часто жаловались, что встают из-за стола голодными. Кирия Коралис сохраняла спокойствие и каждый день старалась купить свежую буханку хлеба.