Виктория Хислоп - Любимые

Попи озадаченно посмотрела на бабушку.

– Знаю, я кажусь тебе слегка расточительной, дорогая, но клянусь, мы бы ничего не выбросили в те времена, когда я была в твоем возрасте. Я и сейчас не должна, но просто могу себе это позволить…

– Я и не думала критиковать тебя.

– Знаю, знаю.

– Ты столько лет прожила, йайа . Я представить даже не могу, где только умещаются все эти воспоминания!

– Да уж, там больше не осталось свободного места. – Старушка постучала пальцем по лбу. – Когда я смотрю на улицу внизу, то вижу не только то, что есть, но и то, что было.

– В смысле? – спросил Никос. – Тебя охватывает ностальгия?

– Не всегда. В прошлом случалось хорошее, но и плохое тоже. А глядя вниз, я о многом вспоминаю.

– Например?

– Вы видели фотографию на тумбочке? Ту, что справа?

Сквозь открытые стеклянные двери Попи видела гостиную. На тумбочке в ряд выстроились фотографии в рамках.

– Та, на которой ты вместе с сестрой?

– Вообще-то, это не моя сестра. Это Фотини. В школе мы были лучшими подругами. Совсем как сестры. Возможно, даже ближе. Она умерла на этом месте. – Бабушка указала за перила, в угол площади. – Прямо там.

Попи с недоверием посмотрела на бабушку, потом перевела взгляд в указанном направлении. Внучка прежде не слышала об этом, и ее поразило столь внезапное откровение.

– Это случилось во время оккупации. Был голод, агапе му . Умирали сотни, даже тысячи людей.

– Кошмар, – произнес Никос. – Я и не думал, что здесь было так ужасно.

В детстве отец лишь в общих чертах рассказал ему об истории Греции. Никос знал о падении Константинополя в 1453 году и о Греческой революции в 1821-м, но не смог бы назвать ни одного премьер-министра (хотя по памяти перечислил бы имена всех американских президентов по порядку их правления, фокус для вечеринок еще с самых ранних лет). В подростковом возрасте интерес юноши усилился, и он даже пошел на курсы греческого языка, чтобы приобщиться к своим истокам.

– Да, Никос, ужас, настоящий ужас. Она была так молода…

Темис на мгновение замолчала, словно собираясь с духом.

– В те дни мы почти все время голодали. Когда еды вдоволь, как сейчас, я стараюсь наготовить побольше – просто потому, что могу. Наверное, это выглядит чудачеством.

– Мне так и показалось, йайа . – Попи пожала бабушкину руку и улыбнулась. – Можно я возьму кое-что домой?

– Хоть все забирай, – решительно отозвалась Темис.

В последнее время Попи часто уходила от бабушки и дедушки с контейнерами, полными оставшейся еды. Ей хватало до конца недели, да еще перепадало соседкам по квартире.

В гостиной тихонько похрапывал дед, время от времени что-то бормоча себе под нос.

– Как думаешь, йайа , что ему снится? – спросил Никос.

– Вряд ли сейчас у него много мыслей или воспоминаний. Даже не могу себе представить.

– Наверное, все это хранится в подсознании, – задумчиво сказал внук.

– Иногда я завидую простору его мыслей, – отозвалась Темис. – Должно быть, там царит покой.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Попи.

– Я помню слишком многое, и от этого порой голова раскалывается. Столь яркими бывают воспоминания.

Через несколько минут солнце село за горизонт, зажглись уличные фонари. Темис подалась вперед и коснулась ладони Попи.

– Почему бы нам не выпить кофе на улице? – прошептала она. – Потом сходим в церквушку. Я всегда делаю одну вещь на свой день рождения.

– Молишься? – удивилась Попи, зная, что бабушка никогда не отличалась набожностью.

– Нет, агапе му . Я зажигаю свечи.

– Разве тебе не хватило свечей на торте? – подшутила Попи.

Темис улыбнулась.

– Для кого? – с любопытством спросил Никос.

– Идемте со мной, и я вам все расскажу, – сказала она, глядя на Никоса.

Ее поражало, как сильно он напоминал мужчину, имя которого носил.

Проведя день в тесной квартире среди всего своего семейства, Темис с сожалением размышляла о том, что ей нечего передать потомкам. Никаких ценностей, кроме потертого стола, за которым обедали уже несколько поколений семьи.

Но что, если существовало другое наследие? Темис вдруг поняла, что теперь, когда Йоргос мыслями где-то далеко, она хочет поделиться пережитым с внуками. Историю своей жизни не назвать наследством, но ничего другого не осталось, и Темис решила подарить ее этим двум молодым людям. Она в равной степени любила всех восьмерых внуков, но к Попи испытывала особую привязанность – наверное, потому, что видела ее практически каждый день с самого рождения малышки. Для Никоса она тоже сохранила в сердце немало нежности, пусть он и навещал ее раз в год.