Натали Кокс - Не только на Рождество

В сознание возвращаются слова Лайонела, брошенные в тот вечер, когда он признался в измене. «Иногда ты умеешь быть такой беззаботной, Чарли. Честно говоря, я думал, тебе все равно ». Мне было не все равно, но, возможно, по другой причине. Я проснулась на утро после его ухода с ожиданием щемящей боли в сердце, но вместо этого почувствовала что-то вроде изжоги. Да, внутри все как будто выжжено: злостью на любовь, злостью на Лайонела и больше всего – на саму себя, за то, что позволила отнять у меня часть жизни. В конце концов, я тоже оказалась неверной – в некотором смысле. Я изображала счастливую жизнь, но не чувствовала себя счастливой.

Внезапно появляющаяся медсестра отдергивает занавеску.

– Проснись и пой, – отрывисто говорит она. – К тебе посетитель. – Она отступает в сторону, и я вижу у нее за спиной Джез – в выцветшей зеленой куртке от Barbour и плоской шерстяной кепке из тех, что любят валлийские овцеводы. Ее темно-каштановые волосы собраны в тугие пучки по обе стороны головы, широкие брови высоко изогнуты, почти исчезая под козырьком кепки.

Джез кивает медсестре, когда та уходит, и делает шаг к кровати.

– Ох, – сочувственно произносит она, оглядывая меня.

Я глуповато помахиваю рукой.

– Спасибо, что приехала. Хотя в этом и нет необходимости. – На самом деле для меня облегчение – видеть сестру, и я безумно благодарна ей за то, что она проделала весь этот путь.

Джез улыбается.

– Я думала, твоя мама преувеличивает. Но должна сказать, что выглядишь ты хреново.

– Я тоже рада тебя видеть.

– А ты не могла… откатиться в сторону или что-то в этом роде?

– Я обязательно попрактикуюсь в следующий раз.

Джез оглядывается через плечо и понижает голос.

– Что за мерзкий запах?

– Может, крови? Смерти? Это больница.

Джез качает головой и морщит нос.

– Больше похоже на дезинфицирующее средство.

– Я попрошу их ничего тут не драить.

– Не беспокойся. Я не собираюсь тут долго торчать. С тобой закончили?

– Думаю, они собираются проделать еще несколько унизительных процедур.

Джез слегка хмурится.

– Дело в том, что… у меня времени в обрез.

– О!

– Ты идти можешь?

– Как далеко?

– Я припарковалась во втором ряду прямо у входа.

– Это в Челси-то? С ума сошла? Тебя же отбуксируют!

– Нет, если ты поторопишься.

Когда спустя несколько минут мы выходим на улицу, щурясь от яркого дневного света, потрепанный «Лендровер» Джез каким-то чудом все еще стоит там, где она его оставила. Пока я с трудом пробираюсь на переднее пассажирское сиденье, Джез убирает с приборной панели знак парковочного разрешения инвалида и прыгает за руль.

– Чье это разрешение? – спрашиваю я.

– Марго.

– Кто такая Марго?

– Стареющая веймарская легавая.

– У тебя есть парковочное разрешение для собаки?

– У нее дисплазия тазобедренного сустава. Это очень серьезно.

– Но ее нет в машине.

– Она могла бы здесь быть, – защищается Джез.

Джез управляет массивным «Лендровером», как танкером, прокладывая путь сквозь янтарные огни светофоров на перекрестках и время от времени подавая сигнал, похожий на корабельный гудок. Водители и пешеходы бросаются прочь с дороги, как испуганные кролики. Я подумываю о том, чтобы попросить ее заскочить ко мне, чтобы забрать кое-какие вещи, но потом вспоминаю, что спальня лежит в руинах, а одежда вряд ли пригодна для носки – если уцелело хоть что-то из одежды. Благодаря очень заботливому пожарному у меня есть пальто, телефон и сумка, не считая того, что было на мне во время взрыва.

Нам пришлось смыться из больницы без должной выписки, поскольку Джез не на шутку торопилась.

– А если мне понадобится дополнительное лечение? – сетую я, забираясь в машину.

– Утром должен прийти ветеринар. Он может тебя осмотреть, – говорит Джез.

– Класс! Мне выпишут лекарства для собак.

– Вообще-то он специалист по крупному рогатому скоту.

– Крупному рогатому скоту? Например…

– Коровы.

– Замечательно.

– Сильнейшие обезболивающие на рынке, – усмехается Джез. – Поверь моему опыту.

Когда мы выруливаем на автостраду, Джез включает радио, и я закрываю глаза. Ночь выдалась долгая. Не считая воинственного пьяницы в боксе напротив меня, где-то слева хныкал ребенок, а рядом со мной заполошная старушка все время отодвигала занавеску и просила пить.

– Простите, я похожа на медсестру? – не выдержала я, приподнимая забинтованную руку.