Эмили Мандел - Стеклянный отель

После ухода Пола Анника проглотила одну таблетку и дала вторую Чарли. Его сердце остановилось полчаса спустя на танцполе.

Сейчас вряд ли кто-то вспомнит истерию вокруг «конца тысячелетия», но тогда риск мировой катастрофы казался вполне реальным. Эксперты утверждали, что в полночь 1 января 2000 года атомные электростанции выйдут из строя, компьютеры по ошибке запустят через океан ядерные ракеты, все энергосистемы рухнут, а самолеты начнут падать. В жизни Пола все уже и без того пошло прахом. Через три дня после смерти Чарли Ву он стоял в телефонной будке в зале прибытия аэропорта Ванкувера и пытался дозвониться до своей сводной сестры Винсент. Ему хватило денег, чтобы сбежать из Торонто, и только – поэтому он решил положиться на милость тети Шоны: он смутно помнил из детства, что у нее был огромный дом с кучей спален для гостей. Последний раз Пол виделся с Винсент пять лет назад, когда ей было тринадцать, а ему восемнадцать. Как раз тогда умерла ее мать. Тетю Шону он не видел, кажется, лет с одиннадцати. Все это проносилось у него в голове, пока в доме его тети без конца звенел телефон. Мимо прошла пара в одинаковых футболках с надписью «Веселись как в 1999-м», и внезапно он понял, что уже наступил канун Нового года. Последние трое суток прошли как в галлюциногенном сне. Он почти не спал. У тети, судя по всему, не было автоответчика. На полке под телефонным аппаратом лежал справочник, в котором он нашел номер юридической фирмы, где она работала.

– Пол, – произнесла она, когда ему удалось прорваться к ней через секретаря. – Вот так сюрприз. – Ее голос звучал мягко и сдержанно. Что она слышала о нем? Пол предполагал, что за последние годы его имя не раз всплывало в беседах. Как там Пол? Да снова в клинике. Да, уже в шестой раз.

– Прости, что отвлекаю тебя от работы.

У Пола защипало в глазах. Ему было бесконечно, невыразимо тоскливо из-за всего, что произошло. (Надо попытаться не думать о Чарли Ву на носилках в «System Soundbar», о том, как у него отнялась и болталась в воздухе рука).

– Нет-нет, все в порядке. Ты просто хотел узнать, как у меня дела, или?..

– Я хотел поговорить с Винсент, – сказал Пол, – звонил на домашний, но она почему-то не берет трубку, и я подумал, может, у нее отдельный номер, или…

– Она съехала год назад. – Подчеркнуто бесцветный тон тети подразумевал, что они расстались с Винсент не на самой дружеской ноте.

– Год назад? Когда ей было шестнадцать?

– Семнадцать, – поправила его тетя, как будто один год кардинально все менял. – Она поселилась с подругой из Кайетт, какой-то девушкой, которая недавно переехала. Нашла квартиру ближе к работе.

– У тебя есть ее номер?

Тетя продиктовала номер.

– Если встретитесь, передай от меня привет, – сказала она.

– А вы не общаетесь?

– Боюсь, мы расстались не очень по-дружески.

– Я думал, ты вроде как должна о ней заботиться. Ты ведь ее законный опекун?

– Пол, ей уже не тринадцать. Ей не нравилось у меня жить, ей не нравилось учиться в школе, а если бы ты получше ее узнал, то понял бы, что проще стену переспорить, чем заставить Винсент делать то, что она не хочет. Извини, мне пора бежать на совещание. Давай, пока.

Пол продолжал стоять и слушать гудки в трубке, сжимая в руке посадочный талон с нацарапанным на обратной стороне номером Винсент. Он лелеял надежду на отдельную спальню для гостей, но фантазии таяли, и земля как будто начала уходить у него из-под ног. На шее болтались наушники, он трясущимися руками надел их и нажал кнопку «play» на CD-плеере – включил «Бранденбургские концерты», пытаясь успокоиться. Он слушал Баха только в те минуты, когда ему отчаянно не хватало порядка и гармонии. «Музыка поможет мне найти Винсент» , – подумал он и отправился на поиски автобуса до города. Как могла бы выглядеть квартира Винсент? С кем она жила? Единственной подругой сестры на его памяти была Мелисса: она одна поддержала Винсент после того случая, когда ее исключили из школы из-за надписи «Смети меня» [2] По легенде, последние слова датского философа Серена Кьеркегора ( Прим. пер. ). . Она взяла несмываемый маркер кислотного цвета и дрожащей рукой в перчатке написала эти слова на северных окнах школы. Винсент тогда было тринадцать, она училась в Порт-Харди в Британской Колумбии, городке в самой северной точке острова Ванкувер, который, как ни странно, был даже менее изолированным, чем то место, где она жила. Пол не успел ее остановить, но он видел, как она выводила эту надпись, и все трое – Винсент, Пол и Мелисса – стояли и молча наблюдали, как по стеклам под несколькими буквами стекают влажные дорожки от краски. Сквозь окна с надписью темный кабинет казался нагромождением теней и пустых парт и стульев. На руке Винсент была надета мужская кожаная перчатка – бог знает, где она ее достала. Она стянула ее и бросила в мятую траву, покрытую инеем. Перчатка валялась, как мертвая крыса, а Пол беспомощно стоял рядом и глазел. Мелисса нервно хихикала.