Ильма Ракуза - Одиночество с раскатистым «р»

Ilma Rakusa

Einsamkeit mit rollendem «r»

Erzählungen

Literaturverlag

DROSCHL

Перевод с немецкого Владиславы Агафоновой

Перевод книги осуществлен при поддержке Швейцарского совета по культуре «Про Гельвеция»

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© И. Ракуза (lima Rakusa), 2014

© Literaturverlag Droschl, Graz-Wien, 2014

© В. Агафонова, перевод на русский язык, 2021

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Катица играла на скрипке, играла по-цыгански – дитя Венгрии. Выросла в степи, где земля как тарелка, а над ней неохватное небо. Такую ширь можно вынести, только если петь ей. Но и тогда это трудно. Дома распластываются, стада сплавляются с горизонтом, человек – точка в ландшафте. Точка, не больше. Что из тебя выйдет. Ты поешь в ветер, все развеется. Ты поешь ветру, зачем. Поешь, чтобы почувствовать, что ты есть и что дороги так широки. Так ты создаешь себе окружение. Есть песня о грустном воскресенье и о путешествии в Дебрецен, за индюком, песня о голубых глазах и о прощании, которое отражается в реке. Катица знала их все, пела их сама или вместе со скрипкой. Иногда ей верилось, что ее слушают звезды.

В городе потерянность была другая. Люди как муравьи, все друг на друга похожи и спешат. Кого волнует, что ты ищешь и что делаешь. Небо-то уж точно нет, отодвинулось.

Два съемных квадратных метра, темно и холодно. Но зато уроки скрипки у профессора, чтобы пальчики стали проворнее. Катица уехала из деревни, учиться. «Моя музыка, знаешь… Мне хотелось воспарить».

Решение, созревшее в звездные ночи, когда головой бьешься о небесный свод. Но потом. Втяни ее. Ты маленькая, меньше малого.

Хвалили скудно, это она заметила скоро, хотя упражнялась, упражнялась, стирая пальцы в кровь. Что сказала бы Мамика, она с такой неохотой отпустила ее. Из степи в джунгли города. «И сердце сплетает венок, а танец все так же далек…». Сухое отрезвление.

Когда становилось невмоготу, Катица выходила на улицу и играла. Старые песни. Прохожим нравилось.

Так она познакомилась с Дорой. Дора тоже пела и играла на скрипке. Вскоре они стали играть вместе. Не только народные песни, но и пьесы Бартока, это была радость. Дома репетиция, на улице – концерт. «Наш маленький успех». И: «Мы себе нравились». Чтобы не плакать по изгибу неба, Катица следила из-под аркады за косыми струями дождя. «А потом мы сбегали и приходили ко мне, с мокрой головой. Так это было».

Бывают ностальгии собственные и общие. Катица и Дора мирно тянули одну лямку, и стало лучше. Играя в дуэте, они делали успехи. Профессор отметил это похвалой. И вдруг закопченные дома за Восточным вокзалом стали дружелюбнее, и сносить ругань рыночных торговок стало легче.

Венгерский марш, Жалоба, Шутка, Бурлеск, Прощальная песня к невесте, Танец комаров, Менуэт, Прелюдия и Канон, Колыбельная, Скерцо, Рондо. Сорок четыре дуэта, им было, чем заняться. Пока у Доры не заболела левая рука, и ей не пришлось взять тайм-аут. Катица читала ей Ади, потому что она хотела Ади и никого другого. «Завтра, здесь буду я точно снова,/ Резким утренним воздухом холод пронзает меня,/ Тускл Будапешт, я бегу наобум,/ Деньги собрать к наступающей ночи./ Завтра, здесь буду я точно снова». Доре нравились стучащие ритмы. А Катица вспоминала другие строфы: «Тихо. Только вьюны да кусты, ⁄ Мерзко сорняки душат меня, ⁄ Сверху веет смеющийся ветер/ Над пустынной пустыней».

Это было невесело. А что веселого на земле венгров. Дора мечтала уехать, хотя бы на время. Катица не могла себе представить, как бросить «венгерскую пустошь» в беде. Но вышло иначе.

Она сдала экзамен, более чем прилично. Дорога к диплому была открыта. Дора настаивала: а теперь – перерыв. Заскрипачим их там на Западе до одурения.

А деньги? Да, деньги.

Доре присылали что-то из дома («пришлют еще»), Катица думала о Мамике и качала головой.

То есть нет? То есть…

Кого-то придется бросить. Мамику или Дору, Дору или Мамику. Катица улизнула от выбора, заболела. В бреду она опаздывала на поезда, бегала по пустым перронам, со скрипкой в руках. Просыпалась в поту, в сомнениях.

Дора жалела ее. Готовила для Катицы еду, «чтобы не стало хуже». И когда Катица закричала: «Пахнет рыбой!», дела пошли на лад. На лад до тех пор, пока Катица не купила билет. Чтобы там, за семью горами, за семью долами, за сказочными морями, на скрипке играть, долю счастья забрать.