Owen Jones - ”Daddy's Hobby”

Она хотела встать и уйти, но он еще не заплатил ей обещанные тысячу батов; но она боялась, что, проснувшись, он снова захочет что-нибудь попробовать. Лек была не того характера, чтобы взять деньги из его кармана и убежать, хотя они уже были ее по праву. Ей ничего не оставалось, кроме как лежать без сна и оставаться настороже, и надеяться, что он проспится и успокоится. Лек снова искоса взглянула на него и приготовилась ждать его пробуждения. Часы показывали 5:35, а он вряд ли проснется раньше девяти.

Вчера Лек работала в «Daddy’s Hobby» 1, баре на Бич Роуд, и к ней подсел тридцатилетний араб. Клиентов у нее тогда не было, хотя почти все «девочки» были заняты. Лек подошла к нему принять заказ и сделать так, чтобы он почувствовал себя как дома; она уже тысячу раз так делала. Лек и Али представились, и Али заказал бутылку виски «100 Pipers», газировку и лед. Через пару минут он проявил свое арабское дружелюбие и предложил ей выпить, она с благодарностью согласилась. Все-таки, как она тогда подумала, никогда не угадаешь, как дело обернется, было уже поздно и она заскучала.

Оглядываясь на события вечера, Лек подумала, что уже тогда почувствовала какой-то тревожный звоночек. Ну почему она не прислушалась к своей интуиции? Она всегда служила ей верную службу. Али уже был пьян, когда дошел до ее бара, это она заметила, но он заказал еще виски. Пьяные арабы не были такой уж редкостью, но он пил слишком быстро и настаивал, чтобы пила и она. Может быть, и не настаивал, но он точно хотел, чтобы она пила с ним наравне и отказов не принимал.

Они допили бутылку, и Али спросил ее, «не хотела бы она где-нибудь перекусить» - одно из кодовых выражений ее профессии, которое могло означать щедро оплачиваемую работу на всю ночь.

А иногда даже и ужин в придачу.

Она согласилась, но он повел ее не в ресторан и не в отель, а на шумную дискотеку, где развлекалась группа его друзей. (Она так и не поняла, откуда он приехал: он плохо говорил по-английски, а она почти не знала арабского; она предположила, что из Абу-Даби).

Она не знала это заведение, здесь было слишком людно и шумно для нее. Туалеты были грязными, и Али «выделывался» перед друзьями, хвастался; хвастался ей; и просто пускал им пыль в глаза. Он купил еще одну бутылку виски и танцевал странные танцы, слишком сильно ее дергал, лапал и даже кусал, выставлял ее напоказ своим друзьям.

Она должна была понять, чем все обернется, подумала она. Десять лет в Паттайе научили ее многому, но она все еще не слушалась своего внутреннего голоса. По крайней мере, не всегда. Если бы она не была с рождения такой благонравной, Паттайя превратила бы ее в чудовище.

Слушаться ли внутреннего голоса сейчас? Встать, одеться и улизнуть, лишаясь тысячи батов? Ну нет! Пусть идет в задницу.

Она улыбнулась себе под нос: вчера он попытался сделать с ней именно это. Вот мудила! Но у него не встало! Так ему и надо — сочувствовать она не станет. Вчера он не сказал, чего хочет, иначе она бы не пошла с ним. Ну… не за тысячу батов, мысленно усмехнулась она. Они ушли с дискотеки примерно через час, около часа ночи, и отправились в его отель. Его друзья пошли за ними. К счастью, внутрь они не зашли, но шутили и смеялись странно, хотя она и не понимала, что они говорят.

Они хлопали его по спине, а ей пошло подмигивали. Тогда она подумала, что они вели себя слишком по-детски для своего возраста. Может быть, они жили в отдаленной деревне, и теперь впервые наслаждались свободой и отсутствием наблюдателей. Некоторые жители таиландских деревень вели себя точно так же, впервые приехав в Город Греха, также известный как Город Веселья, Рай или Паттайя, в зависимости от ваших моральных принципов. В конце концов они дошли до номера, и все вроде бы пришло в норму. Али был пьян, конечно, но и она выпила. Он предложил ей сходить в душ, и она согласилась.

Он дал ей чистое полотенце и подождал снаружи, пока она не закончит, и, пока она устраивалась в кровати, вымылся сам. Все вернулось в норму, подумала она, она справится — она снова была на знакомой территории. А потом он включил свет и подошел к кровати, запнувшись по дороге о ботинок или еще что-то. Он пробормотал что-то по-арабски, она хихикнула, а потом он залез в постель, и снова повел себя странно. Трудно было объяснить, что изменилось. Он сорвал с нее простынь, но не причинил ей боли. Конечно, она напугалась, но не сильно. По крайней мере, сперва. Затем он развернул ее лицом вниз и, ухватив за талию, поднял за бедра к себе.