Суа Пэ - Непостижимая ночь, неразгаданный день

«Богатая у вас тетушка! – с детским восторгом воскликнул директор театра. – Такая есть в каждой семье. Была и у меня когда-то. Но тетка моя была не просто богатой, а еще и устрашающе строгой. У нее в доме было целых три рояля, но мы к ним и прикоснуться боялись, а по дому ходили только на цыпочках. Она ненавидела лишний шум, в том числе и музыку. Давно уже умерла».

Вернувшись из отпуска в прошлом году, Аями показала директору театра фотографию, сделанную в городе, где провела отпуск. На фотографии Аями стояла на улице в ханбоке из белого хлопка без каких-либо узоров и украшений. Ее густые иссиня-черные волосы были завязаны в тугой пучок, из-под подола юбки выглядывали сандалии из перекрученной конопляной ткани, надетые на босую ногу. По какой-то причине в центре фотографии была не девушка, а фасад здания с огромными барельефами, поэтому ее силуэт получился настолько расплывчатым, что никто никогда бы не подумал, что на фотографии она, если бы ему не сказали об этом.

– Это напротив центрального музея? – спросил директор.

– Нет, сфотогорафировалась, когда проходила мимо отеля «Хилтон», – ответила Аями.

Аями начала брать уроки немецкого языка исключительно по инициативе директора театра. На второй день работы он рассказал ей о своей знакомой, которую знал со студенческих времен. Она вышла замуж сразу после окончания университета и вместе с супругом приехала учиться за границу в тот же город, где тогда жил директор, правда, учебу ей не удалось закончить, и она вернулась в Корею, но так и не смогла устроиться на приличную работу, а недавно неожиданно развелась, и ей пришлось срочно что-то придумать, чтобы обеспечивать себя. В итоге она стала учительницей английского языка. Ее не хотели брать даже в школу иностранных языков из-за преклонного возраста и недостаточного опыта работы, поэтому она давала уроки на дому. Причем преподавала она не только английский язык, но и французский с немецким.

– Возлюбленная Пикассо после расставания с ним тоже зарабатывала на жизнь, обучая в Париже американок французскому языку, – сказал директор. – Классическое решение проблемы, вне зависимости от времени и места.

– Какая из его возлюбленных? – спросила Аями, решившая брать частные уроки немецкого или французского языка – в ее случае было неважно, какой язык учить. Она чувствовала, что в любом случае иностранные языки ей никогда не понадобятся.

– Фернанда Оливье, – директор назвал абсолютно неизвестное Аями имя.

Знакомая директора была миниатюрной женщиной изящного телосложения, элегантной, с длинными волосами до пояса. Однако в детстве она переболела оспой, и на лице остались следы болезни, отчего было сложно определить возраст при первой встрече. Кожа на ее лице была покрыта пятнышками, будто после ожогов. Когда она шла, все ее движения напоминали покачивающуюся на волнах лодочку. Она старалась держаться в тени, но иногда, когда ее правая рука оголялась, в свете солнца была видна чистая белая кожа.

После развода она переехала в район, находившийся в трех-четырех остановках от аудиотеатра. Это был центр города, но дома стояли на холме – не самое удачное место. Условия жизни там были совсем скверными, из-за чего аренда была довольно низкой. Женщина сняла однокомнатную квартиру в самом конце переулка, куда даже солнечный свет не проникал. Туда приходилось довольно долго подниматься по склону от автобусной остановки. Каждый день после работы Аями ходила к ней на уроки немецкого языка. Занятие длилось девяносто минут. Они никогда толком не разговаривали, предпочитая спокойно сидеть друг напротив друга и просто читать вслух книгу. Возможно, именно поэтому за два года Аями почти не продвинулась в своем обучении.

Во время чтения они всегда пили чай. Учительница закалывала волосы назад, поджимала под себя смуглые ножки, склонялась к столу, как обезьянка, и маленькими глоточками попивала горячий чай. Когда она молча протягивала девушке чашку, ее белоснежная кожа на правой руке оголялась и сияла в свете вечернего летнего солнца. Однажды в комнате внезапно заговорило радио.

– Что это за звуки? – тихо спросила Аями.

– Это радио, – ответила учительница. Ее голос напоминал голос диктора из невидимой коробки.

– Зачем вы его включили?

– Оно само включилось.

– Может, выключим его?

– Нет, не могу.

– Почему не можете?

– В нем… сломался переключатель. Оно включается само по себе, а потом так же выключается.