Али Смит - Девушка встречает парня

В этот раз Мидж ничего не говорит. Она жадно слушает, я тоже.

И в коридоре большого старого дома я увидела себя в зеркале, только это было не зеркало и это была не я. Это был кто-то другой, одетый точно так же: привлекательный парень в точно такой же одежде. Но он был очень, очень красивый, и так я поняла, что он не я, а я не он.

Роб, – говорит бабушка.

Он был красивый, хотя очень худой и бледный, и он широко мне улыбнулся. А женщина, которая провела меня по дому, перевернула корзину, так что продукты рассыпались по всему полу, будто продукты ее не волновали, а потом передала пустую корзину красивому парню и велела мне отдать ему комикс и яблоко. Парень легко закинул корзину себе на руку и распахнул комикс у себя на ладони, затем и сам откусил от яблока в другой руке и, выйдя в дверь, обернулся и подмигнул мне. И тогда я увидела. Это был никакой не парень, а прекрасная девушка. Сама прекрасная Жгучая Лили, одетая, точь-в-точь как я, повернулась и подмигнула мне.

Дедушка подмигивает бабушке.

Да, Хелен? – говорит он.

В древности у кельтских племен, – говорит бабушка, – женщины пользовались привилегией. Всегда нужно бороться за то, что потерял. Даже если не знаешь, что у тебя это вообще когда-нибудь было. – Она поворачивается к телевизору. – Господи. Шесть – ноль, – говорит она и качает головой.

Я хочу французский макияж глаз, – говорю я.

У вас и так уже есть какой угодно макияж глаз, – говорит дедушка, – благодаря таким девушкам, как Жгучая Лили. И знаете что, знаете? В тот же день она добралась до самого побережья, где за много миль ее поджидала лодка, а полиция, следившая за домом, даже не догадалась, что Лили там была и оттуда уехала.

Дедуля, ты что, спятил? – говорит Мидж. – Ведь если все посчитать, даже если б ты был девушкой, то должен родиться еще в начале столетия, ну да, в смысле ты старый и все такое, но не настолько же.

Мидж, моя милая горячая циничная душенька, – говорит дедушка. – Ты еще узнаешь о той надежде, что превращает события в историю. Иначе для твоих собственных великих истин не останется никакой доброй надежды, а для твоих собственных внуков – никаких добрых истин.

Меня зовут Имоджен, – говорит Мидж и спускается с его колена.

Бабушка встает.

Вашему дедушке нравится думать, что все истории на свете должен рассказывать он, – говорит она.

Только самые важные, – говорит дедушка. – Только те, что нужно рассказывать. Некоторые истории рассказывать всегда нужнее. Так ведь, Антея?

Так, дедуля, – говорю я.

Ну да, все так, – сказала Мидж. – А потом ты сразу же вышла на улицу и кинула камень в окно кухни, помнишь?

Она показала на окно, которое теперь находилось прямо перед нами, с нарциссами в вазе и шторами, за которыми она ездила в самый Абердин.

Нет, – сказала я. – Вообще этого не помню. Не помню ничего такого. Помню только что-то о «Свидании вслепую» и о том, что всегда были тосты.

Мы обе уставились на окно. Это было то самое окно, но, конечно, другое, почти пятнадцать лет разницы. Не похоже было на то, что его когда-нибудь могли разбить или что оно когда-нибудь хоть чем-то отличалось от того, каким было сейчас.

Оно разбилось? – сказала я.

Ну да, разбилось, – сказала она. – Конечно, разбилось. Вот какой девчонкой ты была. Надо мне было это вписать в твой психологический портрет для «Чистоты». Чрезвычайно внушаема. Бездумная бунтарка.

Ха, – сказала я. – Уж это вряд ли. Я никакая не внушаемая. – Я кивнула головой на фасад дома. – Я имею в виду, кто пошел и купил мотоцикл за несколько тысяч фунтов лишь потому, что на нем было написано «БУНТУЙ»? – сказала я.

Да я не поэтому его купила, – сказала Мидж, и ее шея покраснела до самых ушей, как тот мотоцикл. – Просто цена была подходящая, ну и подходящая форма. Я купила его не из-за какой-то дурацкой надписи.

Мне уже было стыдно за то, что я сказала. Мне стало стыдно, как только слова слетели с губ. Вот на что способны слова. Ведь теперь, возможно, она уже никогда не сможет без задней мысли сесть на этот мотоцикл, и виновата буду я. Возможно, для нее я испортила мотоцикл. Я уж точно ее разозлила – я поняла это по тому, с каким спокойствием она властно указала, чтобы я не опаздывала, и велела, чтобы я не называла ее Мидж на работе, особенно перед Китом. Затем она так бесшумно защелкнула за собой входную дверь, что это показалось оскорбительным.

Я попыталась вспомнить, кто там у них в «Чистоте» был Китом. Все выглядели одинаково: боссы со слегка англизированным акцентом и модненькими гладко бритыми головами. Все выглядели староватыми для подобных стрижек. Все выглядели почти лысыми. Все выглядели так, что любого из них можно было назвать Китом.