Лиам Пайпер - Кукольник

– Сюда! – услышал Аркадий собственные слова. – Они там! Иди и убей всех этих сук!

Он указал на солдатскую столовую. Заключенный посмотрел в том направлении, куда указал ему Аркадий, затем снова взглянул на русского. Глаза его сузились, и человек с карабином бросился в сторону хирургического кабинета. Дитер, вышедший из лаборатории патологической анатомии, увидел, кто кричит, увидел заключенного с оружием и понял, что сейчас умрет.

Немец смотрел на ствол карабина, удивленный тем, насколько большим и черным кажется зев дула. Секунды, понадобившейся заключенному для того, чтобы коснуться пальцем спускового крючка, хватило Аркадию, чтобы перехватить парня и повалить его на пол. Карабин выпал из его рук. От удара из дула вылетели несколько пуль и просвистели по комнате, никому не принеся вреда. Заключенный тяжело рухнул сверху на оружие. Аркадий попытался с ним бороться, но в последнее время он очень ослабел, даже не представлял, до какой степени, поэтому парень, несмотря на рану в животе, с легкостью стряхнул его с себя и отпихнул ударом локтя. Схватив карабин, заключенный поднял его, целясь в нацистского врача, но Дитер, вооружившись одной из тяжелых ножек стула, которые Аркадий постепенно превращал в дрейдлы, ударил парня деревяшкой по лицу.

Понадобилось несколько ударов, чтобы тот перестал дергаться. Когда все было кончено, Дитер долго стоял, тяжело дыша, над забрызганным кровью безжизненным телом. Немец выпустил из руки импровизированную дубинку. Она со стуком упала на пол.

– Извини, – сказал Дитер парню. – Прости меня.

Опустившись перед ним на колени, немец попытался нащупать его пульс. Больше ему не подняться.

Аркадий привстал на корточки и, успокаивая, положил руку Дитеру на плечо. Он сказал, что все будет хорошо.

– Он побывал в аду. Он обезумел. Он бы убил тебя, а потом меня.

– Ну да, – произнес немец. – Спасибо.

– Я не позволю им тебя убить, Дитер, – улыбнувшись, произнес русский, а затем повторил слова, которые Дитер постоянно ему повторял по вечерам, пока сам Аркадий сидел на своей койке и вырезал игрушки. – Это не наша война, и она почти закончилась.

Вскоре стрельба прекратилась. Эсэсовцы захватили разрушенные бараки. Воцарилась непродолжительная тишина, пока нацисты клали захваченных ими членов зондеркоманды перед бараками и одного за другим убивали выстрелом в голову. Звуки пальбы эхом разнеслись по концлагерю, но вскоре повсюду, от лаборатории Дитера и до уцелевших крематориев, наблюдалась обычная рабочая суета.

Тучи грозились разверзнуться дождем, но в последнюю минуту передумали и, рассеявшись, уплыли прочь, гонимые ветром. Пришедшие на похороны собрались у могилы. Весеннее солнце сияло по-летнему жарко. Адам предпочел бы дождь этой жаре, обрушившейся на толпу. Некоторые уже начинали ослаблять узлы галстуков и сбрасывать с плеч пиджаки. Адам заметил, как Пит, брат Тесс, тоже снял пиджак. Увидев его рубашку с короткими рукавами и пятна пота в области подмышек, Адам ощутил приступ злобы. Он никогда не любил Пита, считал его узколобым богемным идиотом, который путает неряшливость в одежде, скрываемый от всех алкоголизм и вздорный характер с артистизмом натуры. То, что этот тип не смог обзавестись ради похорон Аркадия рубашкой с длинными рукавами и запонками на манжетах, было уже слишком.

Все происходящее унижало память его деда. Адам окинул тоскливым взглядом толпу притворщиков, посмевших явиться на похороны, и снова ощутил злость. Она все росла и росла. Адам одобрительно кивнул группе ортодоксальных евреев, сгрудившихся у выкопанной могилы. Они стоически страдали в своих лапсердаках и меховых шапках [68]. Лица их покраснели, а по пейсам стекали капли пота. Эти евреи, друзья его бабушки, пришли оказать Аркадию дань последнего уважения. Они относились к тому типу людей, что и его дед: преданные, выносливые и верящие в свои идеалы. Адама растрогало то, что те, кто давным-давно знавал его бабушку, пришли на похороны Аркадия.

Остальные же… Пошли бы они куда подальше! На кладбище присутствовало множество людей, только на словах уважавших его деда. Сюда они пришли не из-за того, кем был его дед, не из-за того, чего он достиг, а потому, что Аркадий когда-то что-то для них сделал. Толстые бледные бизнесмены теснились между двумя могильными камнями, тайком проверяя экраны своих телефонов. Перед Адамом прошествовала настоящая процессия из представителей различных благотворительных организаций, которым Аркадий давал деньги. Убедившись, что их присутствие замечено, они тут же исчезали. Адам стоял у могилы рядом с женой. Люди, семеня, подходили к Тесс, брали ее за руку, произносили несколько сочувственных слов и шли дальше. Адам взглянул сверху вниз на гроб и весь похолодел. Жгучее горе разрывало его изнутри. Отвернувшись, он тяжело сглотнул. Он не расплачется… не здесь…