Лиам Пайпер - Кукольник

Аркадий знал, что уже стал бы трупом, окажись он в общих бараках, где люди, бывшие на свободе убийцами и насильниками, находились на вершине ужасной лагерной иерархии. Тех, кто носил зеленые треугольники, нацисты назначали надзирателями. Эти люди избивали других до смерти только из-за символа на его робе: за то, что они цыгане, евреи или не такие евреи, как надо. Цвет треугольника на его робе стал бы смертным приговором [15], заметь его капо с соответствующим складом ума.

В бараках зондеркоманды существование было довольно сносным. Уровень жизни здесь казался невообразимо высоким по сравнению с существованием других заключенных концлагеря. В соседних бараках люди умирали от голода. Они ели хлеб с опилками и жиденькую овсяную баланду, которых не хватало для восстановления сил. От постоянного недоедания у них раздувались животы. Аркадий видел, как люди, похожие на ходячие скелеты, брели утром на работу. Ему чудилось, что он может слышать отчаянное урчание в их желудках.

В его бараке было тепло. Аркадий спал на соломенном матрасе. Он мог мыться. Те, кого отправляли в газовые камеры, привозили с собой еду, сигареты и лекарства. Ни в чем не ощущалось недостатка. Больше всего ему нравилось изобилие выпивки. Почти каждую ночь можно было напиваться и спать без сновидений.

Когда Аркадия отправляли на работу в крематорий, он считал, что ему повезло: вместо соучастия в массовом убийстве ему приходилось разбираться с его последствиями. Аркадий помогал носить мертвые тела из газовых камер к печам крематория. В плохие дни ему приходилось загружать трупы в печи, а в «хорошие» – молодой человек собирал вещи, аккуратно развешанные на пронумерованных крючках у входа. Напрасно они ждали возвращения своих хозяев. Аркадий пообещал себе, что если окажется среди тех, кто должен встречать и заманивать новоприбывших в газовые камеры, то лучше уж откажется. Тогда его застрелят.

Дион Баро, венгр по национальности, на чьей груди алел красный треугольник политического заключенного, всегда первым вызывался в добровольцы даже тогда, когда его никто не просил. Он непременно хотел быть среди тех, кто встречает товарняк с евреями, цыганами, свидетелями Иеговы, поляками, христианами и такими же венграми, как он сам. Дион заманивал их в газовые камеры, где заключенные раздевались догола, а затем шли в герметично закрывавшиеся помещения, с потолка которых свешивались фальшивые лейки душа. Там люди находили свою смерть.

Когда заключенные выходили из вагонов, Дион первым рысью спешил к ним и принимался горячо пожимать им руки.

– Пошли, пошли, бедолаги! – подгонял он их. – У вас просто ужасный вид. Ступайте туда и вымойтесь. Потом вы переоденетесь в добротную теплую одежду. Вот туда, ступайте вот туда!

Он суетился, помогал тем, кто с трудом волочил ноги, призывал заключенных не обращать внимания на солдат, слоняющихся в толпе без дела, а торопиться в уютное убежище «душевых».

– Повесьте одежду на крючки. Аккуратнее. Каждый вешает одежду на свой крючок. Чем быстрее вы примете душ и оденетесь, тем скорее вы воссоединитесь со своими семьями.

Натыкаясь на несговорчивых, Дион принимался импровизировать.

– Быстрее. Быстрее! Вода остынет. Если вам придется мыться холодной водой, пеняйте на себя, – трещал венгр, вплетая в свою речь прибаутки. – Быстрее! Быстрее! Потом вас ждет хлеб и суп. Посмотрите на меня! – Со сдавленным смешком Дион приподнимал робу и хлопал себя по животу. – Тут кормят до отвала.

Когда новоприбывшие оказывались внутри, радостная маска сползала с его лица, сменяясь угрюмостью. Дион закуривал сигарету, которую находил в одежде, оставленной в предбаннике, и терпеливо ждал, пока крики смолкнут.

Когда ночью в бараке кто-то из членов зондеркоманды начинал бранить его за ту радость, которую Дион проявлял во время встречи заключенных, сожалений венгр не выказывал.

– Я хочу выжить, – со злостью говорил он. – Меня в Будапеште ждет невеста. Ее семья имеет большие связи.

Энтузиазм, проявляемый Дионом, его готовность во всем помогать нацистам способствовали тому, что он получал более теплую одежду, лучшую еду, время от времени – сигареты и коньяк; он даже мог посещать бордель, организованный нацистами, куда они пускали и особо отличившихся коллаборантов. Если бы у Аркадия спросили, он бы признался, что, подобно другим членам зондеркоманды, не имеет планов на будущее, а лишь старается прожить хотя бы еще один день.