Леоне Росс - Один день ясного неба

– Разве я не просил посыпать сковородные рукоятки мукой, чтобы сразу было видно, какие они горячие? Идио-о-отка!

Воспоминания о молчаливой укоризне Му все еще его нервировали. Он надеялся, что помощница будет знать свое место. У него за плечами было без малого двадцать лет стряпни для взрослых жителей Попишо. Он восхищал мужчин и женщин архипелага своей едой. Он всю жизнь посвятил этому – сначала годы обучения, затем годы труда. А еще надо было найти подходящую замену себе, ученика-аколита, и обучить его всем премудростям поварского искусства, чтобы тот мог начать дело заново. Неудачи быть не могло. Лишь один радетель до него не справился с этой миссией, да и то потому, что умер.

Смерть Найи напомнила ему, что верить в обещания нельзя.

Недели тянулись за неделями, и он проникся мыслью, что когда Найя вернется, его не окажется дома. Она зайдет в их уютную спальню, а он как раз уйдет на рынок. Или в храм вместе с Чсе – а Найя будет ждать его в саду. Прочь, прочь от разлагающегося трупа, рыщущего в поисках мужа! А вдруг она явится и застигнет его спящим – это был самый жестокий вариант.

Призраки плачут? Какая разница. Ему надо сидеть в доме и ждать.

Напрягая мышцы рук и плеч.

– Давай побыстрее, прошу тебя, – сказала тогда матушка Сут.

А потом многие месяцы он носа не казал из «Стихотворного древа» – даже в сад не выходил, чтобы обиходить растения. Сидел целыми днями в спальне или поздними вечерами бродил по дому, не находя себе места, чувствуя, что еще немного – и он спятит. Он нашел старые записки, что она ему писала до своей смерти, завалившиеся за плиту, промасленные и непрочитанные или упавшие под куст: встретимся здесь, Зав, почему бы нам не сходить … И он стоял, теребя их в руках, и шептал : жена, жена … Это слово превратилось в багровую тень, которая с шелестом вылетела сквозь щель в стене, метнулась вниз с утеса и попала в соседский дом, где перепугала детей, вытаращивших на нее глаза и прикрывших рты ладошками.

Но за весь год Найя так ни разу к нему и не вернулась.

Айо приехал в ресторан через две недели после погребения со своим немудреным скарбом, уместившимся в трех потертых саквояжах, и с желтым цыпленком под мышкой. В его жизни было свое горе: год назад в результате несчастного случая на стройплощадке Айо стал скрюченным хромоногим инвалидом, а покуда он поправлял здоровье, его брак распался.

Завьер крякнул, впустил его в дом и ушел к себе в комнату дожидаться Найю.

Айо объявил себя старшим администратором, приняв обязанности распорядителя всеми делами в «Стихотворном древе», и довольно быстро организовал доставку обедов навынос. Это были самые обычные пирожки с курятиной и кокосовая вода. На дороге у подножия утеса он приладил вывеску:

Радетель приготовит тебе яство лишь раз в жизни, а здесь ты каждый день можешь покупать пирожки с начинкой!

Предприятие сразу стало успешным: три дня в неделю через кухонное окошко быстренько передавали аккуратные теплые пакеты с пирожками, в ресторане царила идеальная чистота, это была дополнительная работа для персонала «Стихотворного древа» с достойной зарплатой, все работало как часы, так что, когда радетель выходил из своей комнаты и спускался в ресторан, ему не о чем было беспокоиться.

И так каждый день!

Завьер не замечал наглую компанию, пока Му не обратила его внимание на большую шумную толпу местных жителей, прибывших с требованием убрать вывеску с утеса. Он раздраженно посоветовал им через нее не быть такими обидчивыми и, встав у окна спальни, увидел, как рассеивается толпа приунывших горлопанов, шептавших себе под нос проклятия. Тогда-то он и оценил их преданность; а еще оценил чувство юмора Айо – его брат был истинный адепт равноправия. Завьер подозревал, что Айо не верил ни в каких богов и, уж конечно, не верил, будто его младший брат избран богами. Айо умел одно: усердно трудиться и, хромая, часами ходить по окрестностям.

– Хочешь пройтись, Зав?

– Нет! – Он не был готов к этим долгим прогулкам.

« Лучше бы радетелю ходить в красных панталонах, – подслушал он как-то болтовню официанток. – Потому как она вернется за его палкой ».

После службы, когда уже сгущалась ночь, натруженные спины болели, а Чсе давно лежала в кроватке, братья сидели на веранде, и Айо понимал, когда стоит помолчать, а когда завести беседу и рассказывать друг другу забавные или вопиющие истории о событиях прошедшего дня, – в такие моменты собеседники рассеянно старались перещеголять друг друга. Если бы кто-то тогда проходил мимо, он ничего бы не услышал, кроме хмыканья да обрывков реплик, к чему обычно и сводится разговор давным-давно знакомых людей.