Анна Мансо - Все о моем дедушке

Оказалось, их подвела одна локация, и теперь они срочно искали место для интерьерной съемки, которая должна была начаться следующим утром. И вот они пришли просить об одолжении и договариваться о съемках в штаб-квартире фонда – роскошном готическом дворце на улице Монткада, который дед отреставрировал лет пятнадцать назад. Дедушка сказал: без проблем, пусть оплатят оговоренную сумму и хоть сейчас приступают.

Дед представил меня Хуане Чичарро. Я не мог выговорить ни слова перед этой роскошной женщиной, а она посмотрела мне в глаза и сказала:

– Какой симпатяга! Вырастешь настоящим красавчиком…

Потом она подошла чмокнуть меня в щеку, невзначай прижалась грудью, и я вдохнул аромат ее духов, сладкий, головокружительный, одурманивающий.

Мы отправились осматривать здание, и я обратился в верного пажа принцессы Чичарро, радуясь, что мне есть что рассказать о фонде – из каких-то неведомых закромов памяти я вытаскивал кучу всяких исторических сведений. Нейроны мне хорошо послужили: Хуана Чичарро смотрела на меня во все глаза, слушала и улыбалась, повторяя:

– Да ты еще и умница. Наверное, родители тобой гордятся.

Я не стал ее разочаровывать. Наоборот, даже прибавил еще кое-какие факты о своем достойном предке, Даниэле Каноседе, – то, что вычитал из документов, которые дедушка мне вручил прошлым вечером, невзирая на мой протестующий вид. А она снова рассмеялась и с восхищением повторила, что я симпатяга, умница и просто сокровище.

– Давай-ка, милый мой, сделаем селфи – похвастаешься перед дружками.

От этих слов Хуаны Чичарро я будто взмыл на полметра над землей. Да еще и снимал нас сам Томас Андерсон – мужик, у которого дома в туалете три «Оскара».

Когда мы спустились в вестибюль, появился дедушка, который оставался обсудить с продюсером денежные вопросы. Он попрощался со съемочной группой до завтра.

– Дедушка, ты самый сахар! Нет, погоди! Сахарнее сахара! Ты круче всех! Спасибо, что познакомил!

– Эй, эй, не перегибай. Мне и от этих хватило лести. Знаешь же, что тебе не надо ко мне подлизываться.

Но дедушка произнес это с улыбкой, довольный тем, что доволен я. Осмелев, я спросил, не отпросит ли он меня из школы на завтра, чтобы я побыл на съемках. Но дед не поддался.

– Шельмец, секрет в том, чтобы знать меру. Говорю же, не перегибай.

Через несколько недель, вспоминая эти слова, я корил деда за лицемерие. Но в тот момент я посчитал, что это сентенция настоящего мудреца, – фраза ведь хорошая, хоть и с душком популярной психологии, – и отступился. Кроме того, день готовил мне еще один сюрприз, уже знакомый и не такой впечатляющий, но от этого не менее приятный.

Был матч «Барсы», и мы с дедом, как уже не раз до этого, смотрели его с вип-трибуны вместе с его друзьями, знакомыми и всеми, кто имеет вес в Барселоне, в Каталонии и за пределами Каталонии. Вместо того чтобы следить за игрой, я то и дело с восхищением наблюдал за дедом, окруженным вниманием стольких важных людей, которые подходят к нему, похлопывают по спине, улыбаются, шепчут ему на ухо секреты и представляют его другим таким же влиятельным людям. Это была непрерывная череда расшаркиваний и любезностей, ради которых деду не приходилось даже вставать с места – он прекрасно осознавал свою власть. Власть, которая оставалась для меня до конца непостижимой: мне казалось, она порождается умением дедушки завязывать ценные знакомства и нашим отчаянным национальным стремлением «производить хорошее впечатление». Именно это стремление когда-то побудило нашего предка основать фонд, и этим стремлением дедушка умело пользовался, чтобы заставлять самые влиятельные компании расставаться с деньгами – щедро финансировать фонд ради того, чтобы заслужить славу меценатов. Это меня в дедушке особенно восхищало: что не он лижет кому-то задницу, выпрашивая подачки, а они сами ползают перед ним на коленях и чуть ли не умоляют взять у них деньги для фонда. Дедова стратегия мне казалась верхом мастерства. А еще больше я перед ним преклонялся потому, что эти деньги предпринимателей, у которых миллионы лезут из ушей, он не тратил на то, чтобы строить какие-нибудь многоэтажки, а вкладывал в культуру и образование на благо всего общества.

В тот вечер мне казалось, что всё идет по обычному сценарию. Но только казалось. Потому что я мог думать только о том, что познакомился с Хуаной Чичарро, да о любопытном и немного странном факте, который попался мне в документах Даниэля Каноседы, ну и, конечно, о матче, который оставался напряженным до самого конца: неудачное пенальти противника, удар по воротам и гол «Барсы» на последней минуте. Я от радости орал, как сумасшедший, и сбросил всё накопившееся напряжение.