Анна Мансо - Все о моем дедушке

Я пошел включил компьютер, залез к нему в почту (тоже открытая вкладка, сохраненный пароль – отец в своем репертуаре) и выяснил причину его плохого настроения. Оказывается, Кристина его бросила, потому что отец забыл ей сообщить о моем существовании. Она всё равно как-то узнала, уж не знаю как, решила, что отцу нужен от нее только секс, а не серьезные отношения, и высказала ему всё, что об этом думает. А думает она, что он урод бессовестный, бесчувственная тварь и много еще всего хорошего.

Мне бы надо было подлизаться к отцу, утешить его, а между делом предупредить, что позвонят из школы, но я на всё забил. Нашел офигительный канал на «Ютубе»: народ травит анекдоты, набив рот печеньками, – и залип. До тех пор, пока не зазвонил телефон и мой отец не взял трубку.

Это была Марта. Отец с ней поговорил, а потом заорал так, что у меня чуть все нейроны не перегорели:

– Са-а-а-а-а-альва-а-а-а-а-а-а!

– Папа, да я собирался рассказать, клянусь. Просто я увлекся – смотрел сейчас канал одного американского института, про генетику. Посмотри как-нибудь, он крутой. Что-то я думаю в науку податься. У нас же тут в Олимпийской деревне есть научный центр, очень хороший. И всё рядышком, не придется переезжать.

Я сыпал словами, будто из них можно было собрать дамбу и остановить надвигающуюся катастрофу. Не остановил, ясное дело.

– Хватит. Помолчи и послушай меня.

Отец выразился предельно ясно: отныне я лишался всех привилегий. Гулять нельзя, карманных денег мне не видать, интернет – только для уроков. Даже мобильник отобрал до следующего ледникового периода. Взамен отец выдал мне допотопную трубку, с которой можно только звонить и отправлять эсэмэс. Но ничто не задело меня так больно, как запрет видеться с дедушкой.

– Ну почему? – запротестовал я.

– Потому, что он тебе позволяет творить что угодно и дает деньги, не спросив меня, а ведь знает, что я против. И ему нравится, как ты издеваешься надо мной, над матерью и над учителями.

– Это супернесправедливо! У деда только я и есть на всём белом свете! – обиделся я.

Дед единственный меня не судил, не ругал ни за что и не грузил разговорами. Просто много всего интересного рассказывал и считал, что я обалденный внук – хоть и учусь через пень-колоду, и строю из себя придурка в школе, и вообще. А я дедом восхищался. Этого-то отец и не мог вынести – что я восхищаюсь не им, а дедом. А я по-другому не могу – то есть тогда не мог. Отца я тоже любил, но дед – это дед, а отец – всего лишь отец.

Наверное, это было нормально, что мы с дедом так хорошо друг друга понимали. Я ведь не просто так отцу говорил, что у деда, кроме меня, никого нет. Он вдовец, бабушка умерла, когда я был совсем маленьким, и я ее почти не помню; мой отец – его единственный ребенок, и я у него тоже единственный. У деда еще был брат, но он умер маленьким от какой-то болезни из тех, от которых сейчас прививку сделал – и ходи себе спокойно. Так что я единственный сын и единственный внук одинокого дедушки. Может, всё это одиночество не было бы так важно, будь мы с ним по характеру другие. Может, я бы его терпеть не мог и считал надутым индюком, или он бы говорил, что со мной в люди выйти неприлично. Конечно, он меня называл иногда голоштанником, но с такой же улыбкой, с какой говорил, что я шельмец.

Хуже всего, что это было в четверг, а я по четвергам как раз ночую у деда. Это священный ритуал, который нарушался, только если дед был в отъезде. Даже если я с ним жил все каникулы, мы по четвергам обязательно придумывали что-то особенное.

– Папа, сегодня же четверг. Отпусти меня к дедушке на сегодня, а на той неделе всё обсудим… Ну папа, не будь таким… подумай, каково будет дедушке!

– А мне каково? Об этом кто подумает? Знаешь, как вы меня достали: и ты, и все, кто думает, что об меня можно ноги вытирать?

– Папа, нет, я…

– Замолчи! Я не заслужил, чтобы со мной так обращались! Ни ты, ни… ни… ни… никто, я сказал!

– Папа, если ты на кого-то злишься, на мне-то не вымещай, я же…

– А, ты же ничего не сделал! Так? Ты у нас святой? – Отец уже не кричал на меня, а выл. – Ты мне не портишь жизнь своими выходками?! Потому что это выходки и есть, выходки избалованного мальчишки! Знаешь, что я тебе скажу? Знаешь? Хватит с меня! Слышишь, хватит!!!

Тут отец замолчал и уставился мне в глаза. Прямо вперился. Я видел, что он еле сдерживает новый ядерный взрыв гнева, но облаком радиации меня уже накрыло, и я взбесился. Я-то разве виноват, что мать с отцом подавляют эмоции по самое не могу и развелись, даже ни разу не наорав друг на друга? Или что отца подружка бросила по имейлу? Или что я ему попался под горячую руку, когда он в кои-то веки решил на кого-то накричать? Нет уж, этого я ему не спущу, решил я. Когда отец заперся в кабинете, я воспользовался тем, что он в приступе ярости забыл про мой телефон, и позвонил матери по «Скайпу». Трубку она взяла, но, едва я начал рассказывать, что произошло, перебила меня: