Сьяман Рапонган - Черные крылья

На этот раз улов богатый – первая победная весть после Ритуала призыва рыбы. И теперь меня здорово беспокоит, что добычей завалена вся лодка, да еще и сеть собрана только наполовину, а в ней уже так много рыбы. Что же делать? Думаю. Обычно, если груз не такой тяжелый, борта лодки выступают над поверхностью воды где-то на Адва Ранган (сантиметров двадцать), а сейчас – на каких-то четыре пальца (четыре-пять сантиметров), того и гляди сравняются с уровнем воды, что равноценно затоплению. Гляжу на сеть, которая по-прежнему тянется в воде за лодкой. Летучие рыбы плотно заперты в сетях шириной всего три метра, но забитых доверху. Ну и дела, обалдеть, просто глазам своим не верю!

Маран, кван на ни Сьяман Дзьявехай

– Дядь, – зовет Сьяман Дзьявехай.

Иконго, Манга-нако, кван Ко.

– Чего, дитя? – отвечаю я

Канани матейка мамасбас дзира Катван?

– Всю ли рыбу достал из сетей?

Магза па о раракех.

– Старики все делают медленно.

Томангагом, мо маран.

– Дядь, не будь слишком жадным.

То галагал, манга-нако.

– Дитя, не говори глупостей, а то нарушишь табу.

Вообще-то грех жаловаться, я ужасно доволен тем, что поймал больше сотни рыб. Но кто же может ей препятствовать наловиться сверх меры? Сердца людские воистину непредсказуемы. Когда нету летучей рыбы, продолжаешь повторять «Катван, Катван»… (Слова молитвы: давай же, летучая рыбка, давай! приди скорее!) А когда ее столько, что девать некуда, то восклицаешь: умаялся! Люди, до чего же вы докучливый народ.

Маран, безбезран мо та яна мипанчи.

– Дядь, поторопись, прилив вот-вот спадет.

Ка, тенган манга-нако. Масози ко со чирэн.

– Знаю, дитя, – отвечаю я недобрым тоном.

Си Кака мом, кван Ко?

– А старший брат твой где? – спрашиваю я.

Иконго, мо маран, кван на ни Сьяман Пойопоян. – Что такое, дядь? – отвечает Сьяман Пойопоян.

Япамавадвад мо янан ам?

– Твое сиденье все еще велико (в твоей лодке место еще есть)?

Я-икаглав па мо маран.

– Есть еще, дядь.

Сидон па якен, манганак.

– Дитя, помоги-ка мне.

И вот Сьяман Пойопоян подгреб к моей сети и принялся доставать из нее летучую рыбу. В конце концов он молод, движения у него быстрые. Вскоре его лодка оказалась рядом с моей. Я вытянул шею и взглянул на его улов Рыбы оказалось так много, что Сьяман стоял, заваленный ею по пояс. На глазок, считай, хвостов шестьсот-семьсот.

Апья Ка до пика тангьян мо я?

– С тобой и лодкой все в порядке?

Чьята я рако о пика тангьян ко.

– Ничего, лодка у меня большая, выдержит.

Я наконец-то вздохнул с облегчением. Половина летучей рыбы из моих сетей перекочевала теперь в лодку Сьямана Пойопояна, что заметно уменьшило мой груз. Очевидно, что мое последнее ночное плавание, прощальная вылазка к острову Дзимагавуд, ознаменовалась хорошим уловом. Я думал, что после этой ночи с честью смогу уйти на покой, запомню о ней правдивую историю, чтобы каждый год рассказывать молодому поколению соплеменников, а потом она будет передаваться из поколения в поколение. Конечно, если сохранится сам обычай болтать о том о сем и пересказывать друг другу пережитое.

Два брата отдыхают в своих лодках и ждут, пока я разберусь с уловом. Темной ночью лодка покачивается на волнах, и если не разговариваешь, то умиротворенная атмосфера поднимает настроение. И тогда нет лучшего занятия, чем думать, тихо петь или вспомнить дела, случившиеся прежде минувшего дня.

Несколько лет назад, после того как двое братьев стали запасными гребцами на Чинадкеран (десятиместная лодка), мой старший брат покинул этот мир. Так что ответственность за обучение племянников была возложена на меня как младшего брата. Например, толкование поэзии, устные семейные предания, история племени, наблюдение за погодой, как строить лодки и дома, – все это, а заодно и элементарные знания о том, как мужчины тао ведут себя в море… Если мужчина не умеет построить лодку, то он вообще ничего не стоит! Разве можно жить на острове и не любить океан всей глубиной души, не говоря уже о том, чтобы воспевать его в традиционной поэзии в самых возвышенных выражениях. К счастью, оба брата отличались превосходными умениями, особенно в судостроении, погружении и рыбной ловле. Делали они все это лучше, чем их умерший отец. Это всколыхнуло в глубине моего сердца чувство гордости, которое трудно выразить словами.

В маленькой бухте опять воцарилось спокойствие, как до наступления темноты, и эта тишина ужасала. Видать, все лодки всего лишь раз расставили свои сети и уже давным-давно уплыли отсюда. Вообще-то сделать четыре, а то и пять тысяч гребков для меня не проблема. Как подумаешь о таком улове, прямо дух захватывает, но ведь потом придется счищать чешую, разрезать и солить рыбу, а затем еще и вялить на солнце, к тому же мы с женой пожилые. У других родственников точно такие же горы рыбы, так что помощи ждать не от кого.