Сьяман Рапонган - Черные крылья

Наконец от темно-красной зари не осталось и следа, а далекие звезды проявились еле заметным светом, лодки друг за другом вышли в море, и маленькая бухта стала казаться еще более тесной. Каждая лодка в длину метра три, даже больше, а самая широкая часть менее метра, середина широкая, нос и корма узкие. Сети занимают много места в лодке, поэтому люди садятся в центр, чтобы уравновесить ее.

Манга-нако, Кван Ко.

– Дети, – говорю я. (У народа тао принято так обращаться ко всем, кто младше, делается это из уважения.)

То тамо манзойо до тейрала.

Поставим-ка наши сети в том месте, где мелководье.

Та, мапо до Кавози, мангалпиран сира котван.

Тогда, если летучая рыба по левую руку пойдет, вдоль берега приплывет в маленькую бухту.

Новон, кван да нира мананьяпота.

– Хорошо, – так отвечают отцы внуков.

Все воины-рыбаки тихо сидят в своих лодках до полного наступления ночи. На первый взгляд, добрая сотня покачивающихся на волнах лодок все равно что плавучая древесина, потерявшая всякую ценность и бесцельно плывущая по течению. Но я понимаю, что сердца всех рыбаков горят молитвой о «хорошем улове».

Единственное дерево, которое способно выжить на Дзимагавуде, – это Пазопо, или подокарп крупнолистный. Легенда гласит, что злые духи больше всего любят прохладу под сенью его ветвей, к тому же для них это лучшее место, чтобы понаблюдать за сородичами, все еще живущими на этом свете, когда те приходят на лов летучей рыбы. Чем больше сородичи поймают, тем большее воздаяние им полагается. Когда очертания деревьев и самого острова становятся такими же темными, как небо, я говорю двум своим племянникам:

Си дзияста рана о мойин но тао ам, изойо нийо о таваз.

– Ставить сети можно только тогда, когда перестаешь различать лица.

Занавес ночи окончательно поднят. Удары весел о пенящиеся волны отчетливыми звуками достигают ушей, и все понимают, что настало время ставить сети. Шарообразные поплавки подвязаны по краям сети, и, когда сеть ставится, от последнего поплавка тянется веревка длиной около восьми морских саженей, она крепится к лодке, чтобы не потерять сеть. Все ставят сети, продолжая грести вперед, до тех пор пока сеть не кончится. Тогда небольшая бухта шириной всего от восьми до девяти полей батата (немногим более девяноста метров) внезапно делается тихой и спокойной. Люди про себя молят богов и духов предков и начинают считать каждую минуту, каждую секунду. То же самое творится и в моем сердце. Никто не смеет загадывать, ждет ли его хороший улов.

Двое братьев ждут, поравнявшись с моей лодкой на мелководье. Совсем стемнело, и вот уже не разглядеть ни одного поплавка от выставленных сетей. Тут каждому из нас только и остается, что смотреть на звезды на небе и набожно ждать, когда летучая рыба по воле небесных богов бросится в сеть.

Вспоминаю это же место, остров Дзимагавуд, только сорок лет назад. Тогда я сидел в десятиместной лодке, на носу, с обеих бортов и на корме которой горели факелы, а летучие рыбы, будто нити дождя, сами запрыгивали в лодку. Отсеки на носу и на корме, куда складывают улов, безо всяких лишних усилий до краев заполнялись серебристо-белыми рыбешками. В кромешной тьме обильное количество рыбы – лучшее лекарство, помогает избавиться от страха. Не зря говорили предки: тело отдай матери ребенка, а душу отдай океану.

А нынче руки мои болтаются у пояса, и нет у них той прежней силы, достаточной, чтобы бороться с волнами. Когда стареешь, только опытом и можешь еще перехитрить младших, а во всем остальном, кажется, приходится обнулять расчеты.

Месяц на ущербе постепенно тонет на западной стороне небольшой бухты, его сияние высвечивает морскую гладь, по которой, точка за точкой, движется почти сотня легких лодок, неторопливо покачиваясь в ритме океана, словно уснувшие на волнах черные чайки. Долгое время не было слышно ни звука рыбы, бросающейся в сеть. Сейчас мое сердце подобно луне, постепенно погружающейся в отчаяние. Когда я думаю о том, что этот последний лов не принесет ни одной рыбы, неизбежная печаль рождается и наполняет все мое существо.

Катван! Катван! Кван Ко.

– Рыбки! Рыбки! – повторяю я себе под нос.

Макарала Камна, та намен ипейпанлаг инйо, мангдей со ававан!

Спешите в родные края, ведь мы каждый год неизменно призываем вас!

Вот луна скрылась за облаками, я страшно разочарован и до крайности опечален, как будто боги бросили меня, старика. Я знаю, я самый старый человек в этой лодочной флотилии, но почему стаи рыб до сих пор не появились? Я молю об этом.