Джой Джордан-Лейк - Позолоченная луна

Да, дикие , захотелось ей закричать ему вслед. И упрямые. Больше, чем можете вообразить и вы, и ваш Вандербильт, и все ваши приятели-миллионеры.

Следуя за дамой в сиреневом, поднявшейся с помощью носильщика в вагон, Керри тоже поднялась по ступенькам и стала пробираться по проходу. Ее глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к яркому электрическому свету, темно-голубому потолку, красновато-коричневым стенам, рядам полированных деревянных скамей и клубам сигарного дыма, клубящегося вокруг мужчины в коричневом котелке. Так что она располагала лишь мгновением, чтобы собраться, когда два пассажира в дальнем конце вагона вдруг вскочили со своих мест и кинулись к ней.

– Талли! – Керри обняла сначала сестренку, а потом брата. – Джарси! Как, почему?

Прижимая их к себе, Керри слышала, как их сердечки стучат рядом с ее собственным сердцем. Оно тоже забилось сильнее, как будто эти прошедшие в разлуке два года только и делало, что выжидало время – стуча медленно и неохотно.

Талли откинула косу на спину.

– Это все мисс Хопсон, она купила нам билеты, чтобы мы приехали. Сказала, нам всем будет гораздо лучше путешествовать вот так, вместе.

Джарси молча крепко сжимал руку Керри, словно боялся, что она может снова исчезнуть в станционном дыму.

Сияющая Рема подняла глаза от своего вязания.

– Вот это зрелище – отрада для глаз. Господи, детка, как же мы по тебе соскучились.

– И я по вам соскучилась, – Керри сама удивилась правдивости своих слов. Какой провидицей оказалась ее учительница, купив им эти билеты для всей семьи – последний дар, причальные швартовы для возвращения Керри домой.

Керри подняла голову, но продолжала обнимать близнецов за плечи, пока они все втроем пробирались в начало вагона.

– Ну, тетя Рема, – спросила она у женщины, бесстрашно стрелявшей в черных медведей, горных львов и по ногам загулявшего мужа, но, кажется, слегка подавленной Нью-Йорком. – Как вам показался город?

Рема только пожала плечами, бросив небрежный взгляд в сторону окна.

– Куча домов, только небо заслоняют.

Усмехнувшись, Керри устроилась на скамье по ходу поезда, слушая Талли и Джарси, которые одновременно трещали без умолку. Новости о деревенской школе – учителя опять нет, после мисс Хопсон их сменилось уже четверо, а она-то пробыла долго. Ромео, папина гончая, так храпит, что к нему не подойдешь. Дом пропах яблоками, потому что на ферме теперь только они еще и растут.

Но никто даже не упомянул об истинной причине их путешествия – о самом отце.

Когда поезд отошел от станции и начал набирать скорость, спицы Ремы застучали в такт перестуку колес. Ее желтое платье из домотканой материи косо свисало с плеч, словно со сломанной вешалки. В свое время она настояла на том, чтобы забрать близнецов, позволяя таким образом Керри отправиться в Барнард. Но, может быть, Керри не стоило позволять ей этого.

Когда доехали до Пенсильвании, близнецы заснули, растянувшись на скамье. На коленях Керри лежали голова Талли и ноги Джарси. Этой осенью им исполнилось тринадцать; длинные, тощие, они даже поворачивались на лавке одновременно, как будто видели один и тот же сон. Но Керри заметила, что их лица во сне были спокойными – что казалось необычным. Как будто теперь, когда старшая сестра вернулась к ним, все снова стало хорошо.

Что, как знала сама Керри, было далеко не так.

Отправившись еще до заката, Королевский голубой экспресс разогнался до девяноста миль в час и покрыл все расстояние до Вашингтона за какие-то пять часов. Но там они пересели на поезд Южной железной дороги, который шел с остановками, и это сильно снижало скорость. Все четверо, устроившись в вагоне, смотрели на расстилающиеся перед ними поля Вирджинии. А после долгой остановки и смены поезда в Солсбери, Северная Каролина, где вагон Джорджа Вандербильта отцепили и прицепили к новому поезду, земля начала вздыматься, и пологие холмы сменились невысокими горами.

Окно в вагоне было приоткрыто, и воздух пах дождем, соснами и прелыми листьями. Керри захлестнула волна нетерпения, сменившегося страхом – целый поток настолько противоречивых эмоций, какой может вызвать только путешествие домой после долгого отсутствия.

Фара локомотива прорезала туман, освещая склоны холмов, покрытых красными, желтыми и зелеными красками осени, словно складками ярких лоскутных одеял.

Керри с близнецами снова сидели вместе на одном сиденье, на сей раз в конце самого первого вагона. Рема вязала на сиденье спереди, ее соседом был молодой человек с копной темных кудрей под шапочкой-ермолкой. Керри вспомнила, что он ехал в одном вагоне с ними с самого начала путешествия, из самого Нью-Йорка.