Шэрон Кэмерон - Свет в тайнике

В полутемном углу сгрудилась кучка людей. Они удивленно разглядывали меня. Я уставилась на них слезящимися глазами, потом заорала:

– Вы что, не видите, что дом горит?

Как убегающие от опасности крысы, мы выскочили на заваленную обломками зданий, неузнаваемо изменившуюся улицу. В воздухе висела пыль, отовсюду тянулся дым. Люди, крича от боли, в панике молили о помощи. Их было много, десятки. Крики и стоны раздавались со всех сторон. Дом, напротив того, где жила Марыся, раскололся надвое посередине, как будто кто-то разрезал пополам гигантский пирог. На одном из этажей балансировала над пропастью кровать, а на самом верху висел, уцепившись за балку и беспорядочно дрыгая ногами, человек. Над ним с воем и грохотом пролетел самолет; вдалеке слышались взрывы и звон колокола на карете скорой помощи.

Вдруг у самых моих ног зашевелились обломки, и из-под них высунулась рука. Я помогла мужчине выбраться наружу: из-под груды битых кирпичей на свет выползло серое окровавленное привидение. Я даже не успела спросить его имя: он ушел, пошатываясь, бормоча что-то о своей жене и о немцах. Я побежала домой. Не на ферму, но в самое лучшее после нее место, стремглав пролетев через мост, думая при этом о том, что мост представляет собой замечательную цель для бомбометания. Я промчалась сквозь арку, соединявшую постройки на Мицкевича, 7, вбежала во внутренний двор и, едва переступив порог квартиры Диамантов, увидела перед собой Изю, который без долгих разговоров потащил меня в подвал.

Макс был уже там. Пан и пани Диамант, Хенек, Хаим, всего за месяц до этого вернувшийся из Италии, и множество соседей – все они, сгрудившись, сидели в грязном и темном подвале. Пани Диамант раскинула мне навстречу руки, и я уткнулась лицом в ее грудь; Изя сел по другую сторону от меня.

– У тебя ожог, – сказал он, указывая на мое запястье. Я этого даже не заметила. В полутьме он, так, чтобы не увидела его мать, взял мою покрытую волдырями руку.

По улице над нашими головами грохотали танки, но я все равно чувствовала себя в безопасности.

У кого-то оказался с собой радиоприемник на батарейках, и мы слушали обращение президента Мосцицкого, в котором он призывал молодых поляков отправляться во Львов, чтобы не быть призванными в германскую армию. Лучше вместо этого эмигрировать в Россию. Мужская часть семейства Диамант шепотом совещалась между собой. Видно было, что они не впервые обсуждают эту тему. Спустя пятнадцать минут четверо молодых людей, поцеловав мать, закинув за спину скатки с одеялами и сменой белья и положив в карманы немного хлеба, уже двигались по дороге в направлении Львова.

Я все еще ощущала тепло Изиных рук на своей обожженной руке.

Пани Диамант плакала, обхватив голову руками, а я обнимала ее и гладила по волосам. Теперь я буду заботиться о ней. О моей старушке. О моей babcia [7] Бабушка ( польск .) .

Пан Диамант покачал головой.

– Di velt iz sheyn nor di mentshn makhn zi mies , – произнес он. – Мир прекрасен, но люди делают его ужасным.

Утекло немало времени, прежде чем я поняла, что братья Диамант убежали не потому, что решили последовать призыву президента Мосцицкого. Они убежали потому, что были евреями.

Мы просидели в подвале неделю; младенцы плакали. Мы слышали, как в город вошли русские, слышали стрельбу. Раз в день кто-нибудь, рискуя жизнью, бежал наверх, чтобы принести еды, воды и керосина для лампы. И когда наконец стрельба закончилась и стало не слышно танков, мы решились выбраться наружу. Перемышль оказался разделенным надвое. Часть города по одну сторону от реки, где жила моя сестра, теперь принадлежала немцам. Наша сторона – русским.

Гитлер со своими войсками подобрался прямо к нашему берегу.

И остановился.

Итак, мы похоронили погибших, убрали обломки, вставили стекла в окна и вычистили магазин от пыли. На улицах тут и там попадались воронки от снарядов, а на месте многих домов теперь было пусто, как во рту, из которого выдернули зубы. Русские солдаты охраняли главные дороги и железнодорожную станцию; евреев из оккупированной немцами западной части Перемышля перегнали на нашу сторону. Мост через реку был разбомблен, и мы наблюдали, как пленники, выстроившись длинной цепью, переходили по железнодорожному мосту. За их спинами еще поднимался кверху черный дым от сожженной синагоги.

Еврейский квартал оказался перенаселен; в комнату, где прежде жили Хаим и Макс, власти подселили Регину и Розу, двух немецких евреек, уже однажды бежавших от Гитлера; пережившие изгнание во второй раз, они не выказывали желания общаться с кем бы то ни было и быть любезными. Они осмотрели свою новую комнату, представлявшую собой небольшую студию с маленькой раковиной и плитой, закрыли за собой дверь и ни с кем из нас не разговаривали. И, поскольку наша часть Перемышля и так оказалась теперь в России, братья Диамант вернулись из Львова.