Эмма Клайн - Папуля

Саша усмехнулась:

– Так нашли одного типа, который кучу народу поубивал. Маньяка. Через какого-то дальнего родственника.

– Пришлось на них раскошелиться. – Джон уловил досаду в собственном голосе. Дети, наверное, даже не знают, как их деда звали, его отца. В голове не укладывается. Он вздохнул. – Я купил по одному на каждого.

Саша глянула на него, на Сэма.

– Прости, – повторила она. – Здорово! Спасибо!

После обеда Хлоя включила домашнее видео. Год назад Сэм сделал Джону с Линдой подарок на Рождество, все пленки переписал на компакт-диски. Рядом с Хлоей на полу в гостиной сидел Зеро и трясся мелкой дрожью. От пса попахивало мочой. Джон уже с порога почуял, а Хлое хоть бы что – тычется носом псу в загривок, а между делом жует завернутый в салфетку буррито из микроволновки – влажный, неаппетитный, фасоль наружу так и лезет.

– Хочешь, вместе посмотрим? – предложила Хлоя.

Джон вымотался за день. В гостиной было тепло от обогревателя. Приятно сесть в большое кресло, закрыть глаза и прислушиваться. Джон узнал свой голос, открыл глаза. Он идет по пустому коридору с камерой в руках, камера дрожит. Пойдем поздороваемся со всеми, – слышен его голос. – Где же они?

В том доме они жили давно, лет двадцать назад. Странный это был дом, с массивными темными балками, и столько в нем было уровней, закутков, укромных уголков. Ряд сосен – дети хватались за ветки через окна машины, когда Джон вез их мимо; окошко под крышей спальни заметало снегом. Все-таки удивительно вновь увидеть этот дом, возникший из ничего! Мелькнули в кадре кроссовки Джона, ковер, кусочек твидовой обивки дивана.

– Где это? – спросила Хлоя.

– Ты была маленькая, не помнишь. Мы там прожили всего год или два.

Когда же они там жили? – точно до смерти отца Линды, значит, году в девяносто шестом – девяносто седьмом. Кадры эти, похоже, сняты зимой – возможно, в тот год, когда в машину повадились медведи, и приходилось Джону оставлять ее открытой, чтобы стекла не побили. Сэму нравились грязные отпечатки медвежьих лап, а Саша до смерти боялась, даже на следы посмотреть не выходила.

Что еще было в том доме? Каменный очаг, набор солонок-свинок, тесная кухонька с грязно-желтым холодильником, забитым упаковками сосисок; морозилка барахлила, вафельные рожки с мороженым подтаивали. У девочек была одна спальня на двоих, у Сэма – свой угол. Играли в карты и в войну, строили карточные домики, смотрели мультик про ведьму на летающей кровати. К ним часто заходил Джордж, Линдин брат. Он жил тогда с первой женой, Кристин, та была красотка – пышногрудая, с вьющимися волосами, носила блузки в обтяжку. Джон сажал ее себе на колени, Линда шлепала его по руке: «Джо-он!» – Кристин увертывалась, но с колен слезала не сразу. Джордж и Кристин развелись… через сколько же лет? Кристин растолстела от психотропных и уверяет, что Джордж ее столкнул с лестницы.

– Смотри, какая у мамы прическа, – сказала Хлоя. – Обхохочешься!

Линда в очках-блюдцах, по тогдашней моде, кажется лупоглазой.

Вот Линда выхватила у него камеру: Джон! Прекрати! Видео прервалось. Джон снова закрыл глаза. Тишина, одни помехи. А потом:

Сэм, садись.

У него сегодня день рождения.

Какой хороший подарок тебе дедушка сделал!

А торт – ты только взгляни!

Сколько тебе лет, покажи на пальчиках.

Это не просто кукла. Смотри береги.

Кем ты хочешь стать? Врачом?

Нет.

Юристом?

Нет.

Президентом? Сэм?

Джон, я тебя умоляю!

Это не я, это он!

Не трогай куклу. Будем ее беречь, она очень дорогая.

Саша, малышка спит, не буди .

В дверях появилась Саша:

– Что вы такое смотрите?

– Смехота! – ответила Хлоя. – Сядь, посмотри с нами. Ты там такая лапочка! Погоди, сейчас найду про тебя. Просто прелесть!

Камера дернулась, мелькнул ковер. Потом – Саша в ночной рубашонке у подножия лестницы.

Сколько тебе лет?

Пять.

Кто это у тебя?

Геккончик.

Геккончик? Твой геккончик? А что ты делаешь?

Строю домик для Флаундера.

Для кого?

Для Ариэль и Флаундера.

А кого ты больше всех любишь? Папу любишь?

Да.

Кого ты больше любишь, маму или папу? Папу любишь больше всех на свете?

Джон оглянулся, но Саши уже не было.

Джон застал ее на кухне, она отрывала от рулона бумажные полотенца, квадрат за квадратом, и промокала лужу под столом.