Жанель Харрис - Без поцелуя на прощание

Вскоре я понимаю, что Марк говорит не со мной. Он обсуждает мое состояние с врачом. Кажется, они наклоняются ближе ко мне, и я силюсь собрать воедино сваленные в кучу обрывки их разговора. Голос Марка становится обеспокоенным и раздраженным, что на него не похоже. Может, он узнал нечто ужасное о моем состоянии?

– Мне очень жаль, Марк, но ваша жена потеряла ребенка.

Мое сердце буквально перестает стучать. Не-е-е-ет, снова кричу я без звука и без движения. Только не Кэти. Пожалуйста, только не моя хорошенькая маленькая девочка! Я умоляю Господа забрать мою жизнь вместо ее.

– О боже, нет! – говорит Марк. – Вы можете что-то сделать? Хоть что-то? Пожалуйста!

– Мне очень-очень жаль, мистер Кавана. Ребенок был запланированным?

– Нет. Не особо. Все сложно, – тяжело вздыхает Марк.

– К несчастью, беременность вызвала осложнения, и нам, несмотря на все наши усилия, с трудом удалось остановить кровотечение.

– И… – едва шепчет Марк.

Доктор не отвечает, и на какой-то миг становится очень тихо. Марк мотает головой или делает еще какой-то жест, я не знаю. Но если можно слышать боль, то это, определенно, именно то, что я слышу.

– Лаура будет просто раздавлена, – говорит Марк, внезапно нарушая тишину. – Она не сможет справиться с этим, учитывая все остальное.

Беременность? Я чувствую щемящую боль от потери чего-то, чего еще даже не имела. Я чувствую боль в голосе Марка. С моей стороны чертовски эгоистично заставлять его проходить через все это.

А затем грудь перестает сдавливать, и я понимаю, что она поднимается и опускается от моего дыхания. Они говорят о ранних сроках беременности – они говорят не о малышке Кэти. Разумеется, меня ранят эти новости, но вместе с тем я испытываю и чувство вины. Вины за то, что ощущаю такое облегчение. Облегчение оттого, что это не Кэти. Это не моя малышка.

– Возможно, ваша жена страдает депрессией. Это не редкость. Происходило ли в вашей жизни что-то, что могло вызвать у нее стресс?

Меня возмущает заносчивость врача. У него нет никакого права делать выводы обо мне и моей жизни. Он меня не знает. Не знает Марка. Я пытаюсь сосредоточиться, но не слышу, что отвечает Марк.

– Мы работали вместе с полицейскими на месте происшествия, и предполагается, что ваша жена тронулась с места на высокой скорости на красный свет светофора, – говорит доктор, прочистив горло сухим, неприятным покашливанием.

Я потрясена его обвинениями. Он предполагает, что я спровоцировала аварию намеренно? Интересно, покажет ли монитор, что у меня повысилось кровяное давление?

– Была ли Лаура обеспокоена по поводу беременности и предстоящих родов?

В чем проблема этого парня? «Марк, не позволяй ему пробивать брешь в наших отношениях. Дай ему отпор», – молча молю я. Я умоляю, чтобы мои руки пошевелились. Я так отчаянно хочу дотронуться до своего мужа. Подать ему знак, что я здесь. Я все еще здесь, просто заперта внутри своего дурацкого тела, и оно отказывается со мной сотрудничать. Но Марк молчит. Он стоит достаточно близко ко мне, чтобы я чувствовала тепло его тела, но при этом он так далеко. Слишком далеко. Я чувствую пустоту пропасти между нами. Должно быть, его это убивает.

Пропасть между нами растет и растет. Марк уходит, и у меня нет ни малейшей возможности попросить его вернуться. Мое сердце рвется на части, и я не могу ничего с этим поделать.

Проходят дни, может, даже недели. Мне трудно следить за временем. Трудно отличить день от ночи. Периодически на меня волнами накатывает глубокий сон, не позволяя мне полностью просыпаться. Я подозреваю, что ночь наступает, когда Марк покидает свой пост у моей постели и возвращается домой в надежде урвать немного сна и привести дела в порядок. И я остаюсь наедине со своими утомительными мыслями на следующие двенадцать часов. Я с нетерпением жду его возвращения: жду, когда он снова будет нашептывать мне на ухо о счастливых воспоминаниях и планах на будущее целый день в ожидании, что я отвечу.

– Пока, принцесса! Я приготовил для тебя сюрприз на завтра, – шепчет Марк, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

На секунду мне кажется, что я смогу почувствовать его губы у себя на лбу, но из-за пузырьков восторга, взрывающихся у меня в животе, кружится голова и трудно сосредоточиться. Сюрприз? Может, он приведет детей навестить меня? Боже, как же я по ним соскучилась!

Господи, Марк, обязательно было пускать газы в такой момент? Фу, фу! Ты снова ел в буфете, не так ли? Только больничная еда может так действовать на пищеварение. Куда ты уходишь? Не смей уходить и оставлять меня наедине с этим запахом! Марк?! Марк?!