Даниэль Кельман: Ф

– На меня эти штуки правда не действуют.

– Тот милый мальчик – это ваш сын?

– Мне очень жаль, но вы действительно выбрали не того. Вам нужен был человек, которого вы бы сначала огорошили, а потом втянули в милую беседу, выведали бы у него что-то, над чем могли бы посмеяться, позабавив зрителей. Может, опустим это? Вы не сумеете меня загипнотизировать. Я знаю, как работает гипноз. Немного давления, немного любопытства, желание оправдать ожидания, страх сделать что-то не так – и вуаля! И, разумеется, жажда новых впечатлений. Но ко мне это все не относится.

Линдеман молчал. Стекла его очков блестели в свете софитов.

– Они слышат наш разговор? – указал Артур на лежащие неподвижно тела.

– Сейчас они заняты другим.

– И вы хотите сотворить со мной нечто в этом роде? Заставить меня придумать себе новую жизнь?

Как же у отца получается так, подумал Ивейн, что в зале слышно каждое его слово – микрофона у него нет, говорит он тихо, но все равно его речь звучит отчетливо. Он стоял в расслабленной позе, так, словно был с гипнотизером один на один и имел право задавать ему любые вопросы, приходящие ему в голову. И вид у него был уже не отсутствующий – напротив, казалось, что происходящее его забавляет.

Линдеман же впервые за все это время казался неуверенным. Он по-прежнему улыбался, однако лоб его был нахмурен. Он взялся за оправу, снял очки, снова надел, потом опять снял, сложил и сунул в нагрудный карман, спрятав за зеленый платок. После этого он поднял правую руку и как бы накрыл ею лоб Артура.

– Смотрите на мою ладонь.

Артур усмехнулся.

Левой Линдеман коснулся его плеча.

– Смотрите на мою ладонь, не отводите взгляда, смотрите на нее. Смотрите на мою ладонь.

– Я и смотрю!

По залу пронесся смешок. Линдеман на мгновение скривился.

– Смотрите на мою ладонь, смотрите на нее. Смотрите на мою ладонь, только на нее, больше ни на что, смотрите на мою ладонь.

– Не вижу ничего необычного.

– А вы и не должны, – в голосе Линдемана сквозило недовольство. – Просто смотрите! Смотрите на мою ладонь, смотрите на нее, больше ничего не нужно.

– Вы пытаетесь сконцентрировать на себе мое внимание, так? Вот в чем дело. Внимание, направленное на само внимание. На то, как оно направлено на самое себя. Это замкнутый круг, и вот ты уже не можешь…

– Там, в зале, ваши сыновья?

– Верно.

– Как их зовут?

– Это имеет значение?

– Я спросил, как их зовут.

– Ивейн, Эрик и Мартин.

– Ивейн и Эрик?

– Как рыцарей Круглого стола.

– Расскажите о себе.

Артур промолчал.

– Расскажите о себе, – повторил артист. – Здесь все свои.

– Говорить особо не о чем.

– Какая жалость! Печально, если это и вправду так.

Линдеман опустил руку, наклонился к Артуру и посмотрел ему прямо в глаза. Было тихо, слышалось только негромкое жужжание, то ли стрекот кондиционера, то ли щелканье наэлектризованного воздуха вокруг софитов. Гипнотизер сделал шаг назад, скрипнула половица, один из лежавших на сцене застонал.

– Кто вы по профессии?

Артур молчал.

– Или вы ничем не занимаетесь?

– Я пишу.

– Вы пишете книги?

– Если бы то, что я пишу, напечатали, то да, это были бы книги.

– Вам отказывали?

– Пару раз.

– Очень жалко.

– Ничего страшного.

– Вас это не смущает?

– Я не тщеславен.

– Ой ли?

Артур опять промолчал.

– Вы не похожи на человека, ничего не ждущего от жизни. Вы бы хотели считать себя таковым, но это не так. Я тоже вас таковым не считаю. Никто в это не верит. Чего вы на самом деле хотите? Здесь все свои. Скажите, чего вам хочется?

– Исчезнуть.

– Отсюда?

– Отовсюду.

– Из дома?

– Отовсюду.

– Из привычной обстановки?

– В привычной обстановке чахнешь.

– Вы говорите так, словно не очень-то довольны жизнью.

– А кто нынче доволен?

– Отвечайте, пожалуйста.

– Да, я недоволен.

– И не счастливы?

– Нет, не счастлив.

– Повторите, пожалуйста.

– Я несчастлив.

– Как же вы это терпите?

– Ну а что же мне делать?

– Может быть, сбежать?

– Нельзя же все время убегать.

– Почему?

Артур промолчал.

– Ну а дети? Вы любите ваших детей?

– Детей надо любить.

– И правда, надо. Вы их всех любите одинаково?

– Ивейна люблю больше.

– Почему?

– Он больше похож на меня.

– А вашу жену вы любите? Здесь все свои.

– Она любит меня.

– Вопрос был не в этом.

– Она зарабатывает, она обо всем заботится, кем бы я был без нее?

– Может, без нее вы были бы свободны?