Лариса Матрос: Красота спасет мир, если мир спасет красоту

Но это было не в моей власти. Поэтому я хотел, чтоб ты была счастлива как личность, как мать… И я был уверен, что мне это удается. Я никому не давал и не дам тебя в обиду. Но чего ты хочешь сейчас? Я люблю Алику больше жизни. Я очень люблю тебя и не хочу, не могу делить себя между вами!.. – Виктор вдруг отчаянно зарыдал, громко, по-детски всхлипывая.

Мать вскочила с постели и прижавшись к груди сына, тоже громко зарыдала, приговаривая:

– Ну прости меня, прости, сынок! Я виновата. Мне нет прощения из-за твоих слез. Я распустилась, это ужасно, ужасно! Я виновата… Я сейчас же извинюсь за все перед Аликой, за те огорчения, что доставила ей.

Почти воя от рыданий, мать опустилась на колени у ног сына, но он, стремительно схватив ее за руки, тут же вынудил встать. Когда она, внезапно состарившись, выпрямила ослабевшее от страданий тело, то с ужасом увидела за спиной Виктора невестку, с иронической гримасой наблюдавшую происходящее…

Наброшенная поверх совершенно прозрачной сорочки простыня, как увеличительное стекло, воспроизвела в подробностях картину, которую она увидела в ту страшную пятницу… Мать почувствовала, что захлебывается от отчаяния. Она посмотрела невестке в глаза, дабы увидеть в них спасительное раскаяние и мольбу о пощаде. Но вместо этого, как тяжелее пощечины, до нее донеслось:

– Мне не нужно ваших извинений и вашей любви, я лишь, хочу, чтоб вы перестали издеваться надо мной…

Мать стремительно направилась к невестке и, указывая на дверь, закричала, уже не думая о последствиях:

– Я прошу тебя немедленно выйти! Я не желаю тебя ни видеть, ни слышать, грязная тварь, шлюха!

Тут сын стремительно вплотную подошел к матери, как пьяный, готовящийся к драке, заплетающимся языком произнес:

– Т-ты ч-что т-такое с-сейчас ск-казала, мама? Т-ты с-соображаешь, ч-ч-что ты с-сказала, мама?

Мать ничего не ответила, обречено опустив голову.

– Да она же тебя просто ревнует ко мне, – заорала Алика мерзким тоном торговки. – Я тут ни при чем. Что бы и как бы я ни делала, я ей не угожу никогда. Она ревнует! Ревнует!

– Алика, я тебя прошу, остановись, – с мольбой обратился сын к жене.

– Да что там «остановись» – хватит молчать! Мне тоже надоело терпеть это. Ясно, что ее муженек не торопится к ней… Ей бы мужика крепкого, тогда она бы, может, и успокоилась! Она тебя ревнует, а мне завидует, что я не одна в постель ложусь. Ей бы самой на кусок хлеба зарабатывать, вынося горшки за стариками, как многие эмигранты здесь делают! Вот тогда бы и времени не было для придирок. А ты ее на всем готовом тут в масле катаешь, машины даришь…

Мать почувствовала себя внезапно разжатой пружиной, которая после предельного сжатия отскакивает, отвергая какое-либо воздействие на себя.

– И как земля таких держит?! Прочь из этого дома, проститутка мерзкая!! – выкрикнула она и, отпрянув от стоявшего рядом сына, уперлась двумя руками о спинку кровати, чтоб устоять на ногах.

– Мама, – отойдя к окну и повернувшись к матери спиной, произнес сын леденяще спокойно, – мы не сможем больше находиться под одной крышей. Я тебя любил, любил искренне и самозабвенно. Но я, очевидно, любил другого человека. Ты – не тот человек, которого я любил. Я начинаю немного понимать отца и даже чувствую угрызения совести перед ним в эти минуты…

Сын еще что-то подобное долго и чеканно изрекал… Мать стояла и не понимала, почему ее сердце так громко стучит, когда ему положено замолчать навсегда.

Вчера в вечерних новостях предупредили о том, что сегодня, возможно, будет дождь и гроза. И потому, мое недоверие к прогнозам погоды торжествовало: ярко светило солнце, а голубое безоблачное небо сулило прекрасную погоду весь этот, один из дней конца лета.

Я выглянула из окна и УЛЫБНУЛАСЬ солнцу в знак благодарности ТАК КАК, оно помогло мне одержать победу в «борьбе» с Русланом за то, чтоб провести выходной на природе. Из всех развлечений я более всего люблю прогулки в лесу и парках, когда могу быть целый день с моим любимым вдвоем, и мы не разбавлены его друзьями и коллегами, которые, как и он, больше любят спортивные игры и вечеринки у нас (и у них) дома, либо в кафе, ресторанах.

Когда мы вдвоем, Руслан весь принадлежит мне, все его внимание обращено только ко мне, а это именно то, что составляет мое счастье. Я знаю, что разница в возрасте – объективное, непреходящее мое ревосходство – всегда будет щитом и мечом в наших отношениях. Мы будем меняться и стариться, но 16 (!) лет различия обеспечат мне вечную молодость в сравнении с мужем, а значит – моя роль в наших отношениях, роль девочки, ребенка, будет неизменной. Мне нравится эта роль, и я не хочу никакой иной.