Дэвид Солой - Каков есть мужчина

– И как – понравилось?

Он говорит, что да.

– Мы не очень любим море, верно? – спрашивает она.

Чармиан отвечает, старательно обгладывая куриную ногу!

– Ну, вроде.

– Я боюсь акул, – признается Сандра.

– Думаю, здесь с этим не должно быть проблем, – говорит Бернар.

Но Сандра стоит на своем:

– О, тут есть акулы. И потом, у меня всегда полные трусы песка. Везде песок. Вы понимаете, о чем я? Даже дома нахожу его потом. Через несколько недель .

– Ясно, – говорит Бернар.

– Вам уже наладили душ? – интересуется она.

– Нет.

– Нет? Это же просто неуважение. Вы должны быть настойчивее, Бернард.

– Да, пожалуй, – соглашается он.

– Вы здесь уже почти неделю, а его так и наладили. Это просто неприемлемо.

– Да.

Бернар опять несмело смотрит на Чармиан. Она как будто избегает его взгляда.

– Сегодня вечером у нас конная прогулка, – вдруг сообщает Сандра.

– Конная прогулка?

– Точно. Наш гид все устроил.

– Тут бывают конные прогулки?

– Очевидно.

После обеда, когда они стоят в холле, он обращается к Чармиан:

– Мы потом увидимся? Ты придешь ко мне в комнату?

Несмотря на измотанность после вчерашнего, он, к своему удивлению, обнаруживает, что хочет еще.

Она жует кукурузный батончик – такие она все время носит в сумочке. Секунду Чармиан смотрит на него, словно не понимая, о чем это он, и говорит:

– Ну, да, хорошо.

– Хорошо, – кивает Бернар, довольный собой, – увидимся позже.

Он бросает быстрый взгляд на Сандру – так неловко говорить об этом при ней. Хотя она как будто их не слышит. Она стоит, обмахиваясь журналом, и смотрит в сторону двери из коричневого стекла.

Время после обеда ползет медленно. Бернар валяется на разбитом, грязном матрасе на полу у себя в комнате. Подходит к окну. Ничего интересного. Единственное, о чем он может думать, – это чем они займутся, когда придет Чармиан.

И наконец часов в пять раздается стук в дверь.

В одних трусах он открывает дверь.

Это не Чармиан.

Это ее мать. Блондинистая стрижка «под горшок», красное лицо, еще более красное декольте.

– Привет, Бернард, – говорит она.

Он инстинктивно почти закрывает дверь, оставляя только узкую щель, в которой видно его обескураженное лицо. Он не знает, что сказать. Даже не может выдавить приветствие.

– Ну, что, могу я войти? – спрашивает Сандра.

– Мне нужно… Нужно одеться.

– Не волнуйтесь, все в порядке, – говорит она повелительно. – Ну же, впустите меня.

Он открывает дверь и отступает в сторону, пропуская Сандру, которая осматривает грязную затхлую комнату с явным интересом.

На ней тонкий сарафан, скрывающий ее пропорции.

Кожа лица у нее сухая, обветренная, особенно вокруг глаз.

– Наша комната такая же, – говорит она.

Бернар стоит в одних трусах.

– У вас встревоженный вид, Бернард, – замечает она, оглядывая матрас, косо лежащий на полу. – Вам не о чем тревожиться.

Ее глаза задерживаются на матрасе, как бы изучая его, а затем она говорит:

– Я слышала о вас много хорошего, Бернард.

Он озадачен таким поворотом.

– О, да, много хорошего.

– Чего именно? – спрашивает он с тревогой.

Выражение его лица заставляет ее рассмеяться.

– Ну, а сами вы как думаете? Вы же знаете, зачем я здесь?

И с этими словами она пристально смотрит ему в глаза.

Через несколько секунд до него доходит.

– Ну, вот, – говорит она, сразу сообразив, что он понял.

Она улыбается, показывая маленькие желтые зубы.

– Она сказала, вы были ненасытны, и все еще не насытились. – Она кладет руку ему на грудь. – Чармиан будет завтра, не волнуйтесь. У нее легкое раздражение. Вот уж не думала, что ей это грозит. Поэтому я спросила, не будет ли она против, если к вам приду я. У меня еще никогда не было француза, – говорит она с легкой дрожью в голосе. – Я хочу, чтобы вы показали мне, почему столько шума о французах… Хорошо? – Она смотрит ему в глаза и гладит по щеке. – Вы покажете мне, Бернар? – И в ее бутылочно-зеленых глазах он видит мольбу. – Покажете?

Она уходит в сумерках – она была и горячей, и покладистей, чем молодая партнерша, – и он спит до восьми утра, не просыпаясь.

Когда же он просыпается, по-прежнему на матрасе на полу, комната залита солнечным светом.

Он идет в «Поркиз» и съедает яичный рулет с кофе по-гречески.

А затем, уже в плавках и с одним из маленьких колючих полотенец из отеля «Посейдон», он идет к морю.

Как и предыдущим днем, он проснулся с желанием искупаться в море.