Эрик-Эмманюэль Шмитт - Месть и прощение (сборник)

Дафна кивнула, он произвел на нее впечатление.

Вернер тоже был под впечатлением от собственного поступка. Ни разу в жизни он не переступал порога этого культурного заведения. Дом литературы принадлежал совсем другому, чужому миру. Если бы он не открыл для себя «Маленького принца», то ни за что не пошел бы туда.

В тот вечер он сидел в первом ряду в переполненном зале, слушал, как лектор рассказывает о жизни прославленного писателя. Он был очарован и удивлен тем, что между ними обнаружилось некоторое сходство: Антуан де Сент-Экзюпери тоже происходил из аристократического рода и ребенком лишился отца. Вернер даже испытал гордость – ведь ему удалось то, в чем не преуспел Антуан де Сент-Экзюпери: он окончил военную школу. Они, как братья, разделяли любовь к авиации. Вернер порадовался профессиональному дебюту Экзюпери в компании «Аэропосталь». Чтобы проиллюстрировать свои рассуждения, лектор цитировал отрывки из его ранних романов «Ночной полет» и «Южный почтовый», и каждый раз, отзываясь душой на то, что описывал автор – искатель приключений, Вернер дал себе слово купить его книги.

Наконец дошли до войны. Здесь Вернер скорее отметил различия между собой и Сент-Экзюпери. Француз налетал всего несколько часов в составе французской эскадрильи в 1940 году, поскольку очень скоро было подписано перемирие, означавшее поражение [22]. Он отправился в Нью-Йорк и несколько лет пытался принять участие в вооруженных действиях с участием Америки, но только весной 1944 года вместе с другими участниками Сопротивления полетел на Сардинию, а затем на Корсику.

Вернер улыбался, когда лектор рассказывал об этом. Он хорошо знал, где проходили эти сражения, поскольку в то время ему доводилось бывать неподалеку. Когда было упомянуто, что Сент-Экзюпери летал на «Локхиде Р-38 лайтнинг», Вернер вспомнил, что встречал эти потрясающие американские истребители, которых немцы называли «дьяволами с раздвоенным хвостом».

И в конце докладчик упомянул о «тайне смерти»: 31 июля 1944 года Сент-Экзюпери, производивший аэрофоторазведку между Бастией и Шамбери, исчез в море вместе со своим самолетом «Локхид Р-38 лайтнинг», и никто не знал ни как он погиб, ни где именно. Но в начале двухтысячных годов ныряльщики нашли в море недалеко от Марселя его именной браслет и куски фюзеляжа.

Вернер побледнел.

– В море недалеко от Марселя? – громко спросил он.

Лектор вгляделся в свои карточки и ответил:

– Возле острова Риу, там напротив Каланки [23].

Вернер задрожал всем телом, но все же ухитрился произнести:

– А известно, что за самолет его сбил?

– Один свидетель, живший по соседству, в тысяча девятьсот пятидесятом году сообщил, что это был «Фокке-Вульф Fw190».

Вернер прекрасно это помнил: недалеко от Марселя он сбил «Р-38 лайтнинг», это случилось 31 июля 1944 года, в день рождения Евы. Перед тем как потерять сознание, он успел только простонать:

– Нет…

Неделю он пролежал в постели. Его сын Йокен приносил ему еду, приготовленную женой, а Дафна в полдень прибегала, чтобы составить компанию. Из-за того что приступы участились, ему пришлось согласиться с родственниками и нанять домработницу. Теперь ему приходилось выдерживать у себя в доме присутствие некой Марии Магдалины, шумной уроженки Швабии, которая ломала все, что подвернется под руку, оставляла за собой запах прокисшего молока, а заодно выполняла функции сиделки.

Ему стало казаться, что он стареет.

Рассказать кому-нибудь об этом? Но кому?

А может, написать признание для прессы?

Сообщить сыну, что уничтожил одного из крупнейших писателей двадцатого века?

Поделиться с Дафной, что он виновен в гибели ее любимого автора? Их любимого?

Он постоянно возвращался памятью в тот самый день, к своему заданию, полету над побережьем, к тому самому моменту, когда он обнаружил внизу под собой американский самолет-бомбардировщик. Он тут же выстрелил, причем очень метко, и «Р-38 лайтнинг» спикировал в воду. Все это заняло несколько секунд. Чистая работа. Чуть позже – взмах крыльями, и Вернер уже обо всем забыл…

Тысячи самолетов патрулировали в то время французскую территорию, можно сказать, один самолет – это капля в море. Но почему-то он, Вернер, встретился именно с ним…

По его просьбе Йокен купил книгу о Сент-Экзюпери, написанную тем самым берлинским писателем, который выступал с лекцией. В заключение он много рассуждал о смерти летчика. Подробности, о которых он упомянул во время выступления, не утолили его любопытства, поскольку он упрямо выдвигал все новые и новые гипотезы… Он упоминал о возможной технической неисправности самолета, что было не редкостью в то время, и Антуан де Сент-Экзюпери не раз с этим сталкивался. Он предположил также, что пилот мог плохо себя почувствовать. Мало того, он даже дошел до вероятности несчастного случая: обессилевший и к тому же больной Сент-Экзюпери не смог в одиночку задвинуть фонарь – стеклянную крышу – самолета. Его глубоко волновали проблемы будущего Европы, он был в отчаянии, страдал депрессией и, подобно Стефану Цвейгу, решил уйти из этого мира. Ведь писал же он другу накануне своей гибели: «Если меня собьют, я ни о чем не буду жалеть. Меня ужасает грядущий муравейник. Ненавижу добродетель роботов. Я был создан, чтобы стать садовником» [24].