Эрик-Эмманюэль Шмитт - Месть и прощение (сборник)

Дафна выросла перед ним.

– Ты умеешь читать?

Он не смог сдержать улыбки:

– Разумеется, я умею читать.

– Разумеется?

– В моем возрасте уже умеют читать.

– А какой у тебя возраст?

Ему захотелось прихвастнуть:

– Сто лет!

Она в восторге запрыгала:

– Я выиграла! Я сказала маме, что сто, а она думала, тебе меньше.

Она успокоилась.

– Вообще-то, нормально, что мама ошиблась. Она ведь не видела тебя так близко, как я.

Она указала на сеточку морщин, прорезавших суровое лицо Вернера. Он уже пожалел о своем бахвальстве и вернулся к старой теме:

– Ты хочешь, чтобы я тебе что-то прочел?

Дафна проделала какие-то немыслимые гимнастические трюки – она выписывала пируэты, сгибалась пополам, вздыхала, потягивалась, наклонялась, поднималась; раскрасневшись и тяжело дыша, она добилась своего – извлекла и протянула Вернеру книгу, которую спрятала на спине, под одеждой, пока штурмовала стену.

– Вот!

Вернер взял.

– Знаешь ее?

– «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери.

Вернер помотал головой и прошептал:

– Иди сюда, устроимся в тенечке.

Он подтащил свою скамеечку под липу, надел очки и открыл книгу.

Дафна легла возле него, вся нетерпение и слух.

Он начал читать:

– «Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре».

Теперь Дафна каждый день приходила навестить Вернера. В хорошую погоду они работали в саду; в плохую – Вернер читал ей «Маленького принца».

К его удивлению, эта книга захватила его. Во-первых, рассказчик, как и он, был летчиком примерно в то же самое время. Во-вторых, эта сказка волновала его, заставляла думать. После того как он дочитал ее до конца, а Дафна, вся в слезах, попросила его начать читать сначала, он, недолго думая, согласился.

Они проделали это три раза, и Вернер не исключал и четвертый…

Вернер всегда был человеком практическим, даже прагматичным, и никогда не тратил время на чтение романов. Для чего интересоваться тем, чего никогда не было, возмущался он, видя, как люди погружаются в перипетии вымысла. Он привык занимать свой ум, работая руками, и что-то мастерил или часто садовничал в свободное время, предоставленное ему министерством транспорта, в котором он служил, а когда вышел на пенсию, то рассчитал домашнюю прислугу. Теперь его дни оставались наполненными делом, были не похожи один на другой и приносили усталость. Когда он чувствовал, что выдохся, что не может впрячься в какую-то новую работу, он шел в гостиную, ложился на диван и слушал музыку. Бах, Скарлатти, Моцарт, Шуберт, Мендельсон, Шопен, Шуман, Брамс, Равель, Шостакович были его лучшими друзьями, скрашивали его сиесту, сопровождали по ночам, спасали от скуки.

Дафна теперь не желала читать ничего, кроме «Маленького принца». «А почему бы и нет? – думал Вернер. – Я ведь тоже не меньше сотни раз наслаждался Симфонией соль минор Моцарта. Произведение можно считать великолепным, если, слушая его, каждый раз получаешь удовольствие. Шедевры не теряют этой силы».

Несомненно, «Маленький принц» относился к той же категории. Вместе с Дафной Вернер хохотал, когда Маленький принц сталкивался с нелепыми персонажами: дельцом, который копил золото, но не пользовался им; географом, который вел счет всему, что есть во Вселенной, но сам не путешествовал; честолюбцем, который постоянно раскланивался; королем, который правил несуществующими подданными; пьяницей, который пил, чтобы забыть, что он пьет. Как и Дафна, он боялся змеи со смертоносным ядом, был тронут, когда Лис и ребенок приручили друг друга. Спорили они с Дафной из-за Розы. Дафна осуждала эту пустую кокетку, отвергнувшую любовь Маленького принца и не сумевшую полюбить его. «Я ненавижу ее!» – каждый раз восклицала она. Вернер молчал, снисходительно улыбаясь, он-то считал, что автор прекрасно выразил вечное непонимание между мужчинами и женщинами, которое именуют любовью. Но об этом Дафна узнает позже, в свое время. Как это было с ним…

Звонок.

Дафна спрыгнула с дивана, где, лежа, слушала сказку, и побежала к двери. Вернер слышал, как она открыла ее и говорит с каким-то мужчиной, потом она вернулась:

– К тебе, незнакомый старый господин.

– Он назвал свое имя?

– Нет, спросил, как зовут меня.

В эту минуту на пороге появился Йокен.

– Ты просил меня зайти, – проворчал он, – я пришел.

Вернер вздрогнул.

– Садись, я сейчас.