Давид Каспер - Невиртуальная реальность (сборник)

Сделав последнюю затяжку, Макс щелчком отшвырнул окурок и вошел. Заплатив, он устроился с молодым парнем, дергавшимся под звуки хэви-метала, бившим из-под больших черных наушников. «Меломан, однако,– усмехнулся Максим и прислушался. – Ничего себе! Айрон Мэйден! Музыка двадцатилетней давности! Где мои 17 лет?» Он дернул парня за рукав. – Че?! – Заорал тот, не соизмеряя громкость своего голоса.

Максим постучал по уху. Парень выключил флэшку и уже нормальным голосом спросил:

– Че?

– Какого года «Мэйден»? Восемьдесят седьмого?

Юноша с уважением посмотрел на Макса.

– Восемьдесят восьмого. «Назад в ад». Бэк то зе Хэл... – запел он.

Максим жестом остановил блеющего паренька.

– Объясни мне. Чем старое дерьмо лучше нового?

– Это «Айрон Мэйден» дерьмо? – обиделся тот. – Ты еще скажи, что «AC/DC» дерьмо! Иди «Аббу» слушай!

Он потерял всякий интерес к разговору и нацепил наушники. Не успел включить флэшку, как снова раздалась сирена воздушной тревоги. Водитель остановился и заглушил машину. Открыв дверь, он закричал:

– Все наружу, лечь на обочину!

Пассажиры потянулись к выходу. Макс и парень не двигались. Юноша, сняв с лысой головы кепку, спросил:

– Водила, ты что, больной? Лежать-то зачем?

– Инструкция. Наше дело предложить, ваше – отказаться.

Шофер захлопнул дверь и присоединился к стоящим на обочине.

Максим посмотрел на них и спросил у меломана:

– Ну и какая разница, где быть? Здесь или... – он кивнул, – там?

– Разница есть.

Вдалеке бухнул еле слышный взрыв.

– Да? И какая?

– Кондиционер.

Через левую дверь забрался на сиденье возбужденный водитель.

– Все вернулись? – неестественным голосом спросил он. – Вперед! Следующая остановка – Хайфское городское кладбище! – он хохотнул и завел минибус.

«Избежал неминуемой смерти. Рассказов хватит на 10 лет»,– ухмыльнулся Макс. Он повернулся и протянул ретро-металлисту руку.

– Максим.

– Ури, – он сильно сжал протянутую руку.

– Сколько раз остановимся до Адара? Спорим, два.

– Десять шекелей. Бомбить будут один раз. – Ури достал монету с желтой серединкой.

– Согласен, только не бомбят, а стреляют ракетами. Но разницы нет. Или ты и здесь найдешь отличие? – Макс улыбнулся. – Я имею в виду, для нас.

– Ну, что ты! Разница, можно сказать, принципиальная! – возмутился Ури.

– Ну-ну. Рассказывай, время еще есть. – Максим был заинтригован.

– Понимаешь, если нас бомбят, человек, сидящий в самолете, испытывает какие-то чувства, нажимая на гашетку. Он видит внизу городской квартал и понимает, что под его крылом сейчас люди, которые любят, ревнуют, стирают белье... И с падением его бомбы весь мир этих людей изменится. В него войдет боль, смерть, или, может быть, радость, как у нашего водилы.

«Да», – Подумал Макс. Такси забралось на горку, и он взглянул на серые дома недалекой Хайфы. Он вспомнил Бродского: «...Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик»… Он задумался о нашей авиации, бомбящей сейчас ливанские города. Память тут же выдала другую фразу того же автора: «... Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый». Максим пожалел, что это невозможно перевести на иврит, Ури наверняка бы понравилось.

– Но людям-то какая разница?

– Не скажи. Когда в тебя пускают ракету, расчет разбегается, опасаясь ответного удара. Они запустили. И все, больше об этом не думают. Другое дело, человеческое отношение летчика, конечно, лучше, если бы он был знакомым. А ракеты... Это как разговор с автоответчиком. Живой человек дал бы ту же информацию, но...

Максим скривился. Доводы парня были явно высосаны из пальца.

– Скажи, Ури, а что, громкий хеви-метал разрушает мозг? – Максим вдруг подумал о своем, который разрушается без всякого хеви-метал.

– А... Да что с тобой говорить? – разочаровано протянул парень. – Цивильный и есть цивильный. Думаешь прямолинейно, и возможности существования другого восприятия действительности не признаешь... Только выглядишь как мыслящий человек. Да, «Айрон Мэйдн» знаешь. Нет в тебе романтики, не видишь ничего за гранью физических предметов...

Уриэль еще кудахтал, но Макс уже его не слушал. Они ехали по Адару. Людей поменьше, чем обычно, но все-таки немало. Магазины открыты, кто-то что-то покупает. Не так страшен, значит, черт...

Такси остановилось, Макс махнул Ури, и они разошлись, каждый при своих десяти шекелях.

Загудело. Прохожие заспешили укрыться в магазинах и подъездах. Вдруг невдалеке грохнуло, да так, что задрожали окна. В истерике закричала женщина. Люди побежали. «Куда они бегут? – недоумевал он. – Наверняка ведь следующая ракета упадет именно туда, куда кто-то так торопится». Максим был спокоен, разве что немного возбужден, но нога... Левая нога слушалась плохо, много хуже, чем обычно. «Странно, – сильно хромая, он продвигался к муниципальной службе семейной связи. – Доктор Шварц ведь говорил, что проблемы возможны в случае усталости или перегрева организма. Оказывается, еще и нервное возбуждение. Ладно, буду знать».