Саймон Скэрроу: Добыча золотого орла

– Дело плохо, почтеннейший. Погоня. Нам нужно поспешить.

Нарцисс затряс головой, проясняя затуманенное сознание.

– А где остальные?

– Убиты. Болтать некогда, уважаемый, надо удирать.

Грек кивнул, взялся за поводья, и его конь стремительно рванулся вперед – один из преторианцев добавил ему прыти, огрев по крупу мечом плашмя.

– Эй, полегче! – воскликнул Нарцисс.

– Прошу прощения. Но мы не можем терять время.

– Нет, ты меня послушай!

Грек сердито развернулся, явно желая напомнить преторианцу, с кем тот разговаривает, но тут в поле его зрения попало окончание схватки: преследователи как раз добили эскорт и возобновили погоню.

– Все понял, – буркнул грек. – Вперед!

И они со всей мочи погнали коней дальше. Глядя на вырисовывавшийся впереди лагерь, Нарцисс молился о том, чтобы на валах заметили всадников и подняли тревогу. Он понимал, что, если из лагеря не вышлют подмогу, он вполне может туда не добраться. Солнечные лучи отражались от бесчисленного множества полированных доспехов и шлемов легионеров, но весь этот блеск казался столь же далеким и недостижимым, как свет звезд.

Позади, всего в четверти мили от них, грохотали копыта конницы преследователей, и Нарцисс прекрасно знал, что пощады от этих людей ему ждать не приходится. Пленники им не требовались. То были безжалостные убийцы, подрядившиеся расправиться с личным секретарем императора прежде, чем тот доберется до ставки командующего Авла Плавта. Другое дело, что Нарциссу очень хотелось узнать, кто именно их нанял, и если ему все же улыбнется удача, и он не только спасется, но и захватит кого-нибудь из этой шайки, в лагере командующего найдутся пыточных дел мастера, способные развязать язык самому стойкому человеку. Правда, он подозревал, что практической пользы от полученных таким путем сведений будет немного. Враги Нарцисса и его господина, императора Клавдия, не так глупы, чтобы нанимать убийц открыто, под своим именем. Скорее всего они скрылись за длинной цепочкой посредников, не знающих заказчиков и не представляющих никакой ценности.

Другой вопрос, что сама его миссия представляла собой тайну, и о том, что император послал своего ближайшего советника в Британию, на встречу с командующим Плавтом, кроме самого Клавдия, было известно лишь узкому кругу самых доверенных высших чиновников. Предыдущая встреча командующего с греком имела место в прошлом году: Нарцисс состоял тогда в свите императора, прибывшего в Британию и остававшегося с армией достаточно долго для того, чтобы стать свидетелем разгрома туземцев при Камулодунуме и приписать эту победу своему военному гению. В тот раз императора сопровождала многотысячная свита, и Нарцисс, правая рука владыки империи, мог в полной мере наслаждаться комфортом, не опасаясь за свою жизнь… Император и Нарцисс. Разница, между прочим, с нынешним путешествием была колоссальна: на сей раз Нарцисс совершал поездку тайно, без чего-либо, хоть отдаленно напоминающего приличные удобства, и единственным знаком его привилегированного положения были двое телохранителей, выбранных для него префектом преторианской гвардии из числа лучших воинов этого элитного подразделения. Он даже в путь отправился, соблюдая секретность: покинул дворец через заднюю потайную дверь, сопровождаемый лишь Марцеллом и Руфом.

Но вот надо же: каким-то образом недоброжелатели прознали о его миссии. Едва покинув Рим, Нарцисс заподозрил, что за ним следят и негласно сопровождают. Дорога за ними практически никогда не оставалась совершенно пустой – позади, почти незаметно, постоянно маячила какая-то неясная фигура. Конечно, само по себе это еще ничего не значило, и по дороге вполне могли следовать путники, ни сном ни духом не ведавшие о греке и его задании, но Нарцисс был человеком многоопытным, осторожным и имел все основания опасаться влиятельных врагов. Если ему и удавалось так долго, как никому другому, лавируя, выживать в опасном мире императорского двора, то только благодаря великолепному чутью и тщательным мерам предосторожности. Участвуя в игре по самым высоким ставкам – а Нарцисс вел именно такую игру, – требовалось иметь глаза на затылке и не упускать из виду ничего, происходящего вокруг: ни поступков, ни слов, ни намеков, ни шепотков, ни даже того, как переглядываются между собой аристократы на дворцовых пирах.

Все это вызывал в его памяти образ Януса, двуликого бога-покровителя Рима, видевшего угрозу и сзади, и спереди одновременно. Придворная служба изначально предполагала двуличие. Под личиной расторопного слуги, думающего лишь о том, как угодить своему господину и не вызвать неудовольствия у высших сановников, скрывались крайняя безжалостность и целеустремленность. Он настолько привык утаивать свои истинные чувства, что открывал их только приговоренным к смерти врагам, да и то лишь перед самой казнью. Только перед ними он позволял себе излить всю свою желчь и презрение, от чего получал величайшее удовлетворение. Ему довелось сжить со света немало недругов, но похоже на то, что сейчас подобная участь ожидала его самого. Смерти Нарцисс, конечно, боялся, но сильнее этого страха было желание узнать, кто же из его врагов – имя которым легион – все это спланировал и организовал.