Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла

– Сам ведь знаешь, каковы эти аристократы. Компанейская публика, когда они в своем кругу. Небось здешний командир завалил нашего просьбами передать от него письма и приветы куче родных и знакомых в Риме.

Неожиданно Катон вытянул шею.

– Ага, вот и он.

– Ну вот, вопрос сам решился, – буркнул Макрон. – По крайней мере мы сможем отчалить, покуда этого хренова капитана не хватил удар.

Легат, как и его центурионы, путешествовал налегке. Весь его багаж должен был быть отправлен следом и со временем прибыть в Рим, а его дорожный сундук уже подняли на борт. Одет он был в шелковую тунику с золотым шитьем по кайме, простого покроя, но столь наглядно указывавшую на высокое положение ее обладателя, что, когда он шагал по причалу, высматривая «Аякс», люди перед ним расступались.

Катон помахал рукой, привлекая внимание легата, и вскоре его подбитые железными гвоздями сапоги уже загромыхали по палубе. Макрон с Катоном по привычке вытянулись по стойке «смирно».

– Вольно! – Вид у Веспасиана был озабоченный. – Я только что узнал новости, которые могут быть для вас интересны. Утром прибыл армейский курьер.

Макрон почесал подбородок.

– И что за новости, командир?

– Каратак сбежал.

– Сбежал? – Макрон с сомнением покачал головой. – Да как это могло быть?

– Кажется, пленники устроили бунт, возмущаясь плохой кормежкой. Людей послали на усмирение, но оказалось, что это была инсценировка, устроенная ради побега. Едва ворота открылись, пленники устремились в проем и бросились на солдат с голыми руками. Сотни из них погибли, отдали свои жизни за то, чтобы Каратак вырвался на свободу. Вот это верность! – Веспасиан повернулся к Катону. – Ты ведь с ним знаком. Как думаешь, что он теперь будет делать?

Катон пожал плечами:

– Почем мне знать, командир? Я говорил с ним всего несколько раз.

– Он попытается продолжить войну?

Катон кивнул:

– Да, командир. Я думаю, этот человек никогда не покорится. Скорее умрет, если придется.

– Стало быть, война не окончена. – Веспасиан печально покачал головой. – А ведь после всего, что случилось, я надеялся…

Не закончив фразу, легат устало отвел взгляд, прошел по палубе и остановился, облокотившись о носовое ограждение. Оба центуриона проводили его взглядами. Потом Макрон сказал Катону:

– Надо отдать Каратаку должное. Он никогда не отчаивается.

Катон кивнул и тихонько добавил:

– И на том ему спасибо, что он не удрал до того, как с нас сняли все обвинения в благодарность за его пленение.

Макрон вытаращился на Катона, а потом расхохотался и хлопнул друга по плечу. Катон вздрогнул.

Приняв на борт последнего пассажира, капитан приказал отчаливать. На воду опустились тяжелые весла, гребцы налегли на них, и корабль медленно отошел от причала, подальше от других судов. Когда он оказался в водах канала, весла подняли на борт, а вместо них распустили паруса. Легкий ветерок вынес корабль из канала в открытое море, где ветер был сильнее и мигом наполнил главный парус так, что он выгнулся, как днище котелка. Теперь нос корабля то высоко вздымался на волнах, то опадал. Катон с Макроном перешли на корму и, облокотившись на ограждение, смотрели на удаляющийся берег Британии, пока тот не превратился в размытые очертания на горизонте. Тут Макрон потерял к нему интерес и направился к главной мачте, решив подбить кого-нибудь из команды на игру в кости.

Катон остался у ограждения, удивляясь тому, с чего это он так расчувствовался, видя, как исчезает из виду земля, где на его долю выпало столько боли и опасностей и где он видел столько жестокости, что этого с лихвой хватит на всю жизнь. Вроде бы, покидая остров, ему пристало ощущать облегчение, так нет же, вместо этого какая-то странная пустота, словно он оставил на этом берегу какую-то важную часть самого себя. Спустя момент корма «Аякса» вздыбилась, в последний раз Катону открылся вид на отдаленную землю, а потом корабль соскользнул по волне вниз, и Британия окончательно пропала из виду.

Почувствовав, что кто-то стоит у него за плечом, Катон оглянулся и увидел Макрона, смотревшего на белую пену за кормой.

– Кажется, на этой долбаной посудине никто не готов сыграть в кости с центурионом.

– Можно ли их в этом винить? – улыбнулся Катон.

– Ну, ты, конечно, не станешь…

– Конечно.

– Ясное дело, – проворчал Макрон, не скрывая разочарования. – А о чем ты тут тоскуешь?

Катон посмотрел на друга, но ответил не сразу. По правде сказать, он начал размышлять о будущем. О том, что будет теперь, когда они расстались со Вторым легионом. Легат обещал, что по прибытии в Рим будет покровительствовать и использует все свое влияние, чтобы они получили назначение в новый легион. Но ведь нужно еще, чтобы нашлись вакансии. В настоящее время нигде, кроме Британии, боевые действия не велись, и потребность в центурионах для легионов, расквартированных по мирным провинциям империи, была весьма ограниченной, а перспектива несколько месяцев отираться без дела в Риме в компании все больше и больше впадающего в раздражение Макрона не слишком воодушевляла. Катон очень надеялся, что назначение в новый легион и возвращение к настоящей службе произойдут быстрее, чем его друг спятит от тоски и безделья.