Э. Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее

– Торт?

Я киваю.

– Шоколадный торт? – Его улыбка неотразима.

– Ты хочешь шоколадный?

Он молча кивает.

– Я попробую, мистер Грей.

Он опять меня целует.

Карла молчит, потрясенная известием.

– Мам, скажи что-нибудь.

– Ты не беременна, а? – шепчет она в ужасе.

– Нет, нет и нет, ничего такого.

Разочарование острым ножом колет мое сердце. Мне грустно, что она могла подумать обо мне такое. Но потом с унынием вспоминаю, что она была беременна мной, когда вышла замуж за моего отца.

– Прости, дорогая. Все это так неожиданно. То есть, конечно, Кристиан – выгодная партия, но ты такая юная и еще не повидала мир.

– Мам, неужели ты не можешь просто порадоваться за меня? Я его люблю.

– Дорогая, мне просто надо привыкнуть к этой мысли. Для меня это шок. Еще в Джорджии я видела, что между вами завязывалось нечто особенное, но брак?

Тогда, в Джорджии, он хотел, чтобы я стала его сабой… Но об этом я умолчу.

– Вы уже назначили дату свадьбы?

– Нет.

– Ах, если бы был жив твой отец, – шепчет мать с привычным драматизмом. Ой, нет… только не это. Не сейчас.

– Конечно, мама. Я бы тоже хотела на него посмотреть.

– Он только однажды держал тебя на руках и был так горд. Он сказал, что ты самая красивая девочка на свете.

В ее голосе звучит смертная тоска, она пересказывает семейную легенду… в который раз. Далее должна пролиться крупная слеза.

– Я знаю, мама.

– А потом он умер.

Она шмыгает носом, и я знаю, что эти слова всякий раз выбивают ее из колеи.

– Мама, – шепчу я, жалея, что не могу ее немедленно обнять и успокоить.

– Я старая дура, – бормочет она и опять шмыгает носом. – Конечно, дорогая, я счастлива за тебя. А Рэй знает? – добавляет она. Кажется, ее душевный покой уже восстановлен.

– Кристиан только что говорил с ним и просил моей руки.

– Ах, как это мило. – Она говорит это не без меланхолии, вероятно, делает над собой усилие.

– Да, они хорошо пообщались.

– Ана, дорогая, я очень люблю тебя. Я счастлива за тебя. И вы оба непременно должны приехать ко мне.

– Да, мама. Я тоже люблю тебя.

– Меня зовет Боб, я должна идти. Сообщи мне дату. Нам нужно все распланировать… А вы устроите грандиозную свадьбу?

Грандиозная свадьба, черт. Я даже не думала об этом. Грандиозная свадьба? Нет. Я не хочу грандиозной свадьбы.

– Я еще не знаю. Как только станет ясно, я позвоню.

– Хорошо. Будь осторожнее. Вам нужно пожить немного для себя… не спешить с детьми.

Дети! Ну вот, опять: прозрачный намек, что она родила меня так рано.

– Мама, я ведь не очень сильно разрушила твою жизнь, да?

Она охает.

– Нет-нет, Ана, никогда так не думай. Ты была самым лучшим, что когда-нибудь происходило со мной и твоим отцом. Ах, если бы он был жив! Он бы увидел, какая ты взрослая и уже выходишь замуж. – Она опять впадает в меланхолию.

– Мне бы тоже хотелось этого. – Я качаю головой, думая о своем мифическом отце. – Мам, ступай. Я скоро позвоню тебе.

– Я люблю тебя, дорогая.

– Я тебя тоже, мама. До свидания.

Кухня у Кристиана – просто мечта. Для человека, который ничего не смыслит в приготовлении пищи, тут есть, кажется, все. Я подозреваю, что миссис Джонс тоже любит готовить. Единственное, чего я не нашла, – высококачественного шоколада для глазировки.

Я оставляю две половинки торта остывать на решетке, хватаю сумку и заглядываю в кабинет Кристиана. Он сосредоточенно глядит на экран компьютера, но тут поднимает голову и улыбается.

– Я сейчас сбегаю в магазин и куплю кое-что нужное для торта.

– Хорошо. – Он хмурится.

– Что?

– Ты наденешь джинсы или еще что-нибудь?

Ну вот, начинается!

– Кристиан, зачем? Я и так нормально одета.

Он сумрачно смотрит на меня. Сейчас мы схлестнемся. А ведь сегодня он именинник. Я закатываю от досады глаза и чувствую себя непослушным подростком.

– Вот если бы мы были на пляже? – Я выбираю другую тактику.

– Но мы не на пляже.

– Ты бы возражал, если бы мы были на пляже?

Он на секунду задумался.

– Нет, – просто отвечает он.

Я опять закатываю глаза и улыбаюсь.

– Ну вот и представь себе, что мы там. Покеда.

Я поворачиваюсь и мчусь в фойе. Добегаю до лифта прежде, чем он успевает меня догнать. Дверцы закрываются, я машу ему и мило улыбаюсь, а он беспомощно смотрит – но, к счастью, с тенью улыбки. Он в отчаянии качает головой, и я его уже не вижу.

Эх, это было замечательно! Адреналин бурлит, а сердце грозит выскочить из груди. Но по мере того как лифт спускается, падает и мое настроение. Черт, что же я наделала?