Кэролин Джесс-Кук - Мальчик, который видел демонов

Он склонил голову.

– «Вторичное воздействие», так это называется?

Я кивнула. Тут же в памяти всплыл приглушенный взрыв бомбы. Из окна моей спальни в Бангоре, расположенной на побережье пригорода Белфаста, я слышала взрывы, глухие, вызывающие тошноту. Это воспоминание не покидало меня.

– Здесь более высокий процент психических заболеваний, чем в любом другом регионе Великобритании.

– Что ж, этим объясняется важность моей работы. – Майкл потер глаза и спросил: – Вас когда-нибудь вытаскивали из бассейна при ложной угрозе взрыва бомбы?

– Дважды.

– Так вы полагаете, что у каждого бедолаги вероятность появления психического заболевания выше?

Я покачала головой.

– Никому не дано оценить воздействие какого-либо события на психическое здоровье человека. Есть множество других факторов…

Майкл нахмурился.

– Алекс не имел ничего общего с политической ситуацией девяностых годов.

– Правда?

– Мы говорили об этом и с ним, и с Синди. Да, конечно, они живут в неспокойном районе, но Синди ясно дала понять, что столь сильное влияние на нее оказало только насилие, которому ребенком она подвергалась дома.

«Еще один случай вторичного воздействия», – подумала я.

– Как давно вы занимаетесь Алексом?

– Я с ним в постоянном контакте. Его семейная ситуация очень хрупкая, и условия жизни не идеальные. После последней попытки самоубийства Синди власти угрожали определить мальчика в приемную семью.

Я подумала, что это не такая и плохая идея, пусть Майкл придерживался противоположного мнения, но решила, что пока рано делать выводы и ставить под сомнение его точку зрения.

Я постучала пальцем по лежавшей передо мной толстой папке.

– А что же нужно? – спокойно спросила я, обратив внимание, что Майкл повысил голос, упоминая о приемной семье, а его бледное лицо вдруг раскраснелось.

– Для начала, декларация индивидуальных потребностей. – Он помолчал. – Когда я услышал, что в городе появился новый детский психиатр… Что ж, вы можете представить мое облегчение. – Он улыбнулся, и внезапно я испугалась: а вдруг не оправдаю его надежд.

– Конкретнее, Майкл. Пожалуйста.

Он наклонился вперед, уперев локти в колени, его взгляд уперся на мои ноги. Кашлянув, он поднял голову и произнес:

– Дело в том, доктор Молокова, что я сторонник «Знаков безопасности».

Я смотрела на него.

– Это австралийская модель защиты детей.

– Я знаю, что такое «Знаки безопасности», – промолвила я.

Действительно знала, потому что интересовалась этим. «Знаки безопасности» – система защиты детей, основанная на активном привлечении семьи для ее создания с тем, чтобы и необходимое лечение дети получали в рамках семьи. Большинство ее сторонников категорически не приемлют методы лечения, которые лежат в основе моей работы.

– Послушайте, я хочу, чтобы вы пообещали не разбивать эту семью. Поверьте мне, они нужны друг другу, и я против, чтобы какой-нибудь бюрократ, действуя по инструкции, отправил этого мальчика…

– Моя единственная задача – выяснить, какое лечение необходимо мальчику, – я говорила четко и медленно, надеясь, что его это успокоит.

Майкл нервно, даже с мольбой, смотрел на меня. Этот мальчик многое для него значил. Не только профессионально: я видела, что Майкл принимал его судьбу близко к сердцу. Подметила в нем налет комплекса героя: усталый вид свидетельствовал о постигших его разочарованиях. После долгой паузы он улыбнулся, прежде чем налить себе кружку моего крапивного чая. Выпил, хотя его и передернуло от отвращения.

Я поднялась, заметив, что до нашей встречи с Алексом остается двадцать минут. Майкл закрыл папку и аккуратно сунул ее в брифкейс.

– Вы выглядите уставшей. – Он улыбнулся, давая понять: его слова выражают сочувствие, а не порицание. – Давайте я сяду за руль?

В детское отделение клиники мы поехали на «Вольво» Майкла, и в салоне почему-то сильно пахло удобрениями.

Я полагала очень важным, чтобы Алекс при первом контакте со мной не испытывал никаких неудобств, почувствовал, что его ни в чем не ограничивают. До отъезда из Макнайс-Хауса попросила Майкла позвонить Алексу, спросить, где он хочет со мной встретиться, и подтвердить, что он находит время удобным и мое прибытие не доставит беспокойства. Алекса не интересовали ни место, ни время нашей встречи. Он лишь хотел знать, как чувствует себя его мать и сможет ли он повидаться с ней. В результате ему пообещали, что он увидится с ней, как только ее состояние стабилизируется.