Поппи Адамс - Мотылек

Балбарроу-корт принадлежит нашей семье с 1861 года. По словам мамы Мод, с тех пор каждое последующее поколение не могло устоять перед соблазном оставить на доме свой след, и в конце концов здание превратилось в нечто вроде книги, в которой запечатлена ее собственная история.

– То ли все люди в викторианскую эпоху были вульгарны, то ли только наши предки, – говорила мама. – Каждый из них оставил тут герб, там башенку, там свои инициалы.

И действительно, бродя по дому, ты постоянно натыкался на памятники собственной важности или вульгарности или тому и другому. Первый из владельцев особняка в нашем роду, Сэмюэл Кендал, который заработал состояние, незаконно ввозя сельскохозяйственные удобрения из Южной Америки (кстати, мама Мод отнюдь не гордилась этим), установил за главной лестницей огромный цветной витраж высотой в два этажа. На нем изображены четыре абсолютно поддельных, по словам мамы, фамильных герба с девизами на латыни, создающих впечатление, что Сэмюэл являлся отпрыском четырех великих родов. У сына Сэмюэла, Энтони, – дедушки моей мамы – было слишком много свободного времени и денег, доставшихся ему от отца, поэтому он соорудил с каждой стороны дома по башенке для наблюдения за звездами. Однако сколько я себя помню, эти башенки никогда не использовались по прямому назначению – там жили огромные колонии летучих мышей вида «большой подковонос». Энтони также запечатлел свои инициалы во всех возможных уголках дома, что, по словам мамы, было ужасной ошибкой, – он запомнился потомкам только как Э. Н. К.

С тех пор к облику дома больше ничего не добавлялось, мало того – многое ушло. Потомки не только не преумножили состояние Сэмюэла, но и порядком сократили его, избрав себе намного менее выгодную профессию, – они изучали жизнь бабочек и мотыльков. Таким образом, мы с Вивьен являемся прямыми наследниками выдающейся династии энтомологов, исследовавших отряд чешуекрылых, – династии, к которой относится и наш отец Клайв. Большая часть помещений в огромных подвалах и чердаках Балбарроу-корта, а также немало комнат в северном крыле здания и почти все флигеля в течение более чем столетия отводились исключительно под изучение всевозможных бабочек и молей. В этих помещениях располагались вольеры и павильоны, лаборатории, зимние хранилища, домики для гусениц, кюветы для окукливания, выставочные шкафы, а также знаменитая на весь мир библиотека литературы по энтомологии.

Жизнь других деревенских детей вращалась вокруг коров и овец или сбора урожая, наш же календарь основывался на жизненном цикле бабочки. Мы проводили бесчисленные часы, раскапывая куколок осенью и собирая мох зимой. Весной мы до темноты сидели в зарослях бредины, а долгими летними ночами ловили на свет и на сахар бабочек, обитающих на заповедных полянах и на дальних пустырях. Но самым напряженным временем была весна – время, когда плененные нами производители пробуждались и покидали свои зимние коконы, хранившиеся на чердаке. После этого начинался сезон спаривания.

Балбарроу-корт был переполнен предметами, принадлежавшими четырем поколениям здешних обитателей. Мебель, картины, книги, а также личные вещи – всевозможные безделушки, сувениры, письма, бумаги – бросались вам в глаза, желая поведать о прошлом дома, как только вы входили в него. Стены дышали надеждами и страхами тех, кто жил здесь. Стиль меблировки, картины на стенах, качество ковров и дорожек, игрушки, которыми мы играли в детской, – все это рассказывало о материальном положении, вкусах и личных качествах прошлых владельцев особняка. Столовое серебро, фаянс, гобелены, даже постельное белье с вышитыми монограммами наших предков, пятна на скатерти, отметины на деревянных поверхностях, потертости на ступеньках лестницы, одолевавшие того или иного предка страсти, которые неизменно проявлялись во взгляде с его портрета… Каждая вещь излагала свою часть одной и той же истории, так что дом и его содержимое превратились в музей рода Кендалов, в своеобразный подавляющий памятник династии.

Посетителям дома не приходилось сомневаться, в какой области работали его владельцы, а также в том, что эти люди достигли в своей профессии всех мыслимых успехов. Дубовые панели, которыми обшит холл, были едва видны за фотографиями в рамках, грамотами и дипломами, наградными листами разнообразных энтомологических обществ и вырезками из газет («Специалистом из Дорсета обнаружена крупнейшая бабочка Азии»). На многих фотографиях члены династии были запечатлены с представителями королевской семьи или с другими выдающимися людьми.