Лия Флеминг - Последний автобус домой

Это была ее бабушка Элевтерия. Конни подвели к ней. Она опустилась на колени у ее ног, и та поцеловала Конни в лоб. От этого нежданного благословения Конни захлестнула волна чувств.

– Ну вот, моя Анна вернулась из царства мертвых, – проговорила старуха и трижды перекрестила Конни. – Господь воистину милостив. – Она улыбнулась беззубой улыбкой иконе Девы Марии в правом углу комнаты и порыжевшей от времени фотографии трех девочек, запечатленных возле стены, с очень серьезными лицами. Мария, Анна, Елена. Это первая детская фотография матери, которую Конни увидела.

Появился огромный чугунный чан с овощным рагу, за ним еще один, потом хлеб и тарелка бобов, густо политых томатным соусом. Пол и Конни старались оправдать свое звание почетных гостей и очень тревожились, что многие ушли, так и не съев ни крошки, лишь бы только все лучшее досталось гостям. Заглядывали соседи, приносили маленькие подарочки – кружева и сыр. Разглядывали диковинные волосы Конни и ее фотографии, фотографии ее английской семьи. Пока они были на Крите, Конни мало-помалу начала понимать греческий диалект, даже быструю речь. Вопросы сыпались и сыпались. А чем занимается Пол? А сколько он зарабатывает? А кто его отец, а кто дед? Пол откинулся на спинку стула и принимал тосты в свою честь, пока не почувствовал, что не сможет встать на ноги, они его не послушаются. А потом заиграла музыка, и он все же поднялся, мальчишки высыпали на улицу, и он, конечно же, должен был к ним присоединиться, прыгать и дурачиться вместе с ними.

Им выделили лучшее семейное ложе: расшитый вручную балдахин, отделанные кружевом простыни, полосатые шерстяные одеяла. Стелиос и его жена Кристули отправились спать в детскую, а маленькая Яя устроилась на лавочке возле печки. Ничего не жалко было уступить гостям. Они рассказывали им об ужасах войны и о том, как семья однажды укрывала британского солдата в пещере среди холмов.

Намеками показали, как тяжко приходится теперь при власти полковников, но как опасно протестовать. Только в своих песнях, мантинадах, могут они выразить эту тоску.

Все оставшееся время своего пребывания у них Конни и Пол проводили, бродя среди холмов, милю за милей шагая по известняковым тропкам среди зеленых ветвей, поднимаясь все выше, к прохладе, где было полно диких зверюшек и птиц и еще стояли последние цветы лета. Гуляли по оливковым рощам, выросшим на развалинах древних минойских сооружений, забирались в гроты c усыпальницами, купались в теплом бирюзовом море около Калив, маленькой рыбацкой деревушки поблизости.

Вечером накануне отъезда Конни вместе с Яей потихоньку ускользнула на кладбище, к могильному склепу Пападаки, похожему на огромный покосившийся каменный стол. У его изголовья была рака, фотографии под стеклом и горела масляная лампа. Вот ее дед в темном костюме; вот Елена; Мария, она умерла при родах. Сюда же они приладили и драгоценную фотографию Анны – Конни ее очень любила, мама выглядела на ней такой молодой и беззаботной, фотография была сделана на их огородике. Традиция предписывала положить сюда и что-то личное, что поможет понять характер человека. Около фотографии деда лежала пуговица от военной формы. Конни положила рядом с маминой ее значок медсестры. Ну вот, она опять со своей семьей, теперь все, как надо. Яя улыбнулась и взяла Конни за руку.

Потом они спросили о муже Анны, и Конни рассказала им правду и добавила, что он погиб на войне. Ведь неважно, на какой войне он погиб? У нее есть его имя и фотография. Они теперь знали, как она попала в семью Уинстэнли, и этого было достаточно. Она стояла в коричневой траве, у поросших мхом камней, ее окружали восковые цветы и надгробия. «Все это тоже часть меня, – вздохнула она. – Мама наверняка часто бывала здесь…»

– Мама, я сделала то, о чем ты просила. Покойся с миром. Ты дома, и я теперь тоже дома, я нашла дом, в котором ты родилась… – Она улыбнулась сквозь слезы. – Конечно, я приеду сюда еще. Я обязательно вернусь. И когда-нибудь привезу сюда всю семью… их всех, – поклялась она, гадая, есть ли в ней уже новая жизнь. Ребенок, зачатый на Крите… Что ж, так тому и быть. Новая жизнь? Все сначала?

Что бы ни случилось, где бы она ни была сейчас, Анастасия всегда будет ее первым ребенком. Возвратившись на Крит, Конни замкнула жизненный круг мамы.

«Но когда же я найду утраченную частичку себя?..»

Все очень удивились, когда Конни записалась на роды в частную клинику. Жены партнеров чванливо скривили носики.