Т. Браун: Весеннее пробуждение

– Мне так жаль, – растерянно выдавила Элейн.

– Не стоит. – Виктория с деланым весельем вскинула подбородок. – Ведь благодаря проведенному в тюрьме времени я могу наизусть цитировать труды Эдгара По и Уолта Уитмена. Хочешь послушать?

– В другой раз, – засмеялась кузина, наклоняясь к зеркалу и поправляя непослушный локон возле изящного ушка. – А что у вас с Китом?

Виктория невольно дернула рукой, и жемчужный браслет, который она как раз застегивала на запястье, полетел на пол. Она наклонилась, избегая встречаться с Элейн взглядом.

– О чем ты?

– Будет тебе, кузина, – улыбнулась та. – Все видят, что он с ума по тебе сходит. Не забывай – мы с Китом знакомы чуть ли не с младенчества, и я ни разу не видела, чтобы он терял голову от любви. Вы оба сколько угодно можете твердить, что между вами ничего, кроме дружбы, нет, но нам-то виднее.

У Виктории запылали щеки. Еще не хватало стать предметом досужих разговоров. Будто тюремное заключение недостаточно пикантная тема. К тому же, хотя отношения с Китом то и дело ставили ее в тупик, это никого не касалось. Порой девушка жалела, что ей не с кем поделиться своим смятением, но старшая сестра была занята собственным разбитым сердцем и мечтами о полетах, а Пруденс теперь жила в Лондоне.

Элейн ласково тронула кузину за плечо:

– Не волнуйся. Никто о вас не говорит. Только те, кто любит и переживает за вас обоих. Честно, я тебя не обманываю. Можешь мне поверить.

Глаза Виктории заблестели от слез, и она порывисто обняла двоюродную сестру.

– Не знаю, что с ним делать, – всхлипывая, призналась Виктория. – Он хочет жениться на мне. Пока Кит упоминает о свадьбе только в шутку, чтобы подразнить меня. Но я думаю, намерения у него серьезные, и в последнее время он заводит эти разговоры все чаще и чаще.

– Разве ты не любишь его?

– Конечно люблю, но любовь здесь совершенно ни при чем! – Оглянувшись вокруг в поисках чего-нибудь, на чем можно было бы выместить злость, Виктория заметила табурет для ног и от души пнула его, ойкнув от боли.

Элейн молча вскинула бровь и невозмутимо нагнулась, чтобы поправить поверженный табурет.

– А я думала, что именно любовь всему причиной.

Виктория доковыляла до большого кресла с высокой спинкой и рухнула в него.

– Черт возьми! Я не о том говорю.

– Тогда о чем, милая? – Кузина придвинула табурет и уселась напротив.

Тронутая нежностью в ее голосе, Виктория сделала глубокий вдох, успокоилась и принялась объяснять:

– Я не знаю, люблю ли я его именно в этом смысле. Да, мне нравится проводить с ним время, но ведь и с тобой мне нравится проводить время, и с Колином. И при этом я совершенно точно не собираюсь за вас замуж. Когда его нет рядом, я скучаю по нему, но по отцу я тоже скучаю. Ты понимаешь, что все это значит? – (Элейн покачала головой, и локоны заплясали вокруг ее милого лица.) – А я понимаю, – сказала Виктория, подавшись вперед. – Я не создана для семейной жизни, не то что другие девушки. Я всегда от них отличалась. Даже в детстве не мечтала о свадьбе и детях. Мне хочется сделать что-то важное. Путешествовать, знакомиться с разными людьми, пережить приключения. Изменить мир. Оставить после себя след.

– И ты думаешь, Кит тебе помешает?

– Сейчас с Китом весело, но после свадьбы он переменится, как и все мужчины. Ему захочется завести детей, а какие приключения меня ждут с горой пеленок и свитой нянек?

Элейн сморщила нос:

– Не думаю, что Кит сильно изменится.

Виктория фыркнула и поднялась:

– Ничего ты не знаешь. Когда мы познакомились, он был ярым противником брака, как и я. А сейчас только и твердит о женитьбе. Как вообще ему доверять? Изворотливый мерзавец.

Элейн тоже встала и взяла девушку под руку:

– Поверь, дорогая кузина, я тоже настроена против свадьбы, хотя и по другим причинам. Зато мы сможем на пару остаться старыми девами.

Выговорившись, Виктория почувствовала себя гораздо свободнее.

– А ты почему не хочешь замуж? – спросила она в коридоре, со стен которого неодобрительно смотрели портреты предков.

Кузина небрежно помахала рукой:

– Долгая история, куколка. Напомни о ней, когда поседеем и состаримся. Просто знай, что я на твоей стороне.

Девушки со смехом вошли в гостиную на первом этаже. Притихший комитет благочинно прохаживался в окружении своих богатых родственников, которые зорко следили за молодыми людьми. Большинство членов этого необычного маленького клуба были наследниками неплохого состояния, но, поскольку всем им было еще далеко до тридцати лет, приходилось зависеть от доброй воли родителей и выдаваемого годового пансиона. Предоставленная самой себе, молодежь вела себя шумно и вызывающе, но в присутствии старших блюла приличия.