Лариса Денисенко: Отголосок: от погибшего деда до умершего

Еще она сказала, что Манфреду должно быть стыдно за такие подлые мысли об Амалии. Еще: если он так думает об Амалии – ясное дело, точно так же он думает и о ней, Бриг, именно поэтому они живут вместе три года, так и не поженившись. Она так и знала, что он специально подставляет свою задницу под нос Амалии всякий раз, когда Амалия целуется со своим женихом. И это отвратительно! А еще она сказала, что бело-голубое платье подружки невесты, по последней моде, ей чрезвычайно к лицу. Я думала, что она еще что-то скажет. Манфред тоже. Но Бриг стала собирать свой чемодан. А Манфред – свой. В итоге, они пришли к согласию, что дело «неповторимость свадьбы Амалии v. неповторимость Баварского архитектурного конкурса» решит следующий год. И поспорили на бутылку рейнского. Я разбила. Если бы им была нужна моя юридическая консультация, я бы сообщила им, что обе ставки сомнительны. Но люди привыкли больше доверять букмекерам, чем нынешним юристам. Иногда я их прекрасно понимаю.Поэтому на мои плечи свалились обе проблемы – и цветы, и Тролль. Вторую проблему я решила очень быстро, взяла Тролля с собой в родительскую квартиру. Он выгулялся, стащил с подноса мой бутерброд с ветчиной, выплюнул огурец и, похоже, вообще прекрасно себя чувствовал – валялся на ковре и восторженно повизгивал, грызя ножку кресла. А когда она ему надоедала – принимался за бахрому от покрывала, обессиленно свисавшего до самого пола. Утомленное покрывало серого цвета. Я не ругала и не воспитывала Тролля, потому что это была не моя собака. Хотя меня и подмывало дернуть его за хвост. Но – нет. Приучишься ругать братниных собак, потом станешь шпынять его детей.

На то, что звонит телефон, я не обратила никакого внимания. В конце концов, поливать цветы я обещала. А отвечать на телефонные звонки – нет. А потом явился герр Олаф Кох. Я сразу его узнала, как только он закашлял в домофон. Олаф Кох никогда не курил (по крайней мере, я этого не видела, и Манфред тоже), но каждую свою фразу (даже приветствие) он начинал, предварительно прочистив горло кашлем. Чем-то это напоминало оперного певца, хотя я понимаю, что это странная ассоциация. Пришлось ему открыть. Это наш семейный Поверенный. В нашей семье не принято держать поверенных на крыльце. Не знаю, кто положил начало этой традиции, но все ее придерживались. Кроме того, он так просто не уйдет. Если уж дотащился до нас. Берлин – город больших расстояний.

Для Олафа Коха (надо сказать, что обычно он предупреждал о том, что зайдет, поэтому его визит был для меня неожиданным) мать готовила большую чашку кофе с обезжиренным молоком и непременные сладости с вишнями на белом блюдце. Отец учился с ним в университете и всегда говорил о нем, что Олаф никогда не жаждал лавров выдающегося юриста и блестящей карьеры. «Всю жизнь он работает поверенным, и мне кажется, что я остаюсь самым важным из его клиентов». Когда я была маленькой, я думала, что в юридической иерархии поверенные занимают места дворников. И удивлялась. А по поводу того, что Олаф Кох не лез из кожи из-за должности федерального судьи (а отец лез, еще и как!), я думала: с такой фамилией трудно быть амбициозным, все равно ты будешь проигрывать печально известной палочке.

Итак, Олаф Кох вошел в родительскую гостиную. Он рассматривал меня с неуверенностью и недоверием. В его файловых документах по поводу нашей семьи было записано следующее: семья фон Вайхен. Йохан фон Вайхен, 1940 г. р., его честь федеральный судья; Агнес фон Вайхен (в девичестве Барт), 1951 г. р., дизайнер. Дети: Манфред (1974 г. р.) и Марта (1976 г. р.) фон Вайхен. В его сознании я как была, так и остаюсь ребенком фон Вайхен. И он поверить не мог в то, что у ребенка могут быть седые волосы (у меня ранняя седина, унаследовала по материнской линии). Свою седину я не закрашиваю, мне нравится иметь вид женщины, за сединой которой угадывается богатое событиями прошлое.

Для Олафа Коха Манфред фон Вайхен не читался как – Манфред фон Вайхен, 1974 г. р., архитектор; Марта фон Вайхен не читалась как – Марта фон Вайхен, 1976 г. р., доктор права, преподаватель. Да, кто-то должен был пойти по стопам отца. Манфреду повезло, в детстве он продемонстрировал (и не уставал демонстрировать постоянно) ярко выраженный талант. Надо сказать, что благодаря своему проявившемуся в детстве таланту Манфред всю жизнь экономит на подарках. У меня дома есть коридор Манфреда, он ведет в столовую. На полках стоят созданные и подаренные им скульптуры и макеты, на стенах – его же картины, около арки, которая служит входом, пристроилась такса-стойка, там я поселила несколько пар тапок, сухой камыш, влажные салфетки и вазочку с орешками: такса-стойка – многоуровневая. Моделью послужил Тролль.

Меня же в детстве интересовали взаимоотношения полов, права сексуальных меньшинств, олимпийская символика, Микки-Маус, Вторая мировая война, а также история в целом. Не знаю, что именно из этого перечня убедило родителей в том, что у меня склонность к юриспруденции, лично я ставлю на пройдоху Микки. Я не работаю судьей, я не работаю адвокатом или прокурором. Я преподаю в университете. И моя работа мне нравится. Хотя адвокатская лицензия у меня есть, можно сказать, что это мой подарок отцу.

Читать дальше