Стивен Вулф - История Кометы. Как собака спасла мне жизнь

Потерять всякий вид на будущее, зациклившись на своих «поражениях», отвратительно, но самому развалить брак и семью из-за своей гордости – грех. Ценности, на которые я опирался всю жизнь – самоотречение, скрытность, упрямство, молчание, – оказались такими же бесполезными, как ржавые крестьянские инструменты. В какой момент сила обратилась против меня самого? Я не мог определить. Но в середине дня явственно услышал голос отца: «Семья – самое главное».

– Знаю, – произнес я вслух.

Гостиная ответила мне презрительным молчанием.

Самый унизительный час для мужчины – когда он начинает сравнивать прожитую жизнь с тем, на что надеялся. Я был не только унижен, но и сбит с толку. Прощальные слова Фредди: «Мне надо быть от тебя подальше» – ранили и не давали повода сомневаться в том, что она хотела сказать. Но мои дочери не бросили меня. И с них я мог начать новую главу жизни.

Готовясь к поездке, я вспоминал прежние дни. Мусор и остатки пищи надо выбросить, почту аннулировать, Сандоз оставить у соседей. Поскольку Комета, как всегда, будет моим спутником и вторым пилотом, следовало запастись ее любимой едой и лакомством и взять на борт одну-две мягкие игрушки. Отправляясь в путь, я многим в Седоне объявил, что еду в Небраску, чтобы, пока меня нет, Фредди могла приехать и забрать свои вещи.

Пора было приступить к врачеванию важной составляющей моей жизни. Тело могло подождать. Но во мне жил страх. А если я не сумею найти к дочерям правильного подхода? Ни Кили, ни Линдси не знали, что я собрался навестить их. Измучившись сомнениями в дороге, я решил прибегнуть к испытанному методу: если сомневаешься, делай что угодно, но делай сегодня же. За час до прибытия в Омаху позвонил Кили и сказал:

– Не знаю, сколько времени я пробуду в городе, и хотел бы в выходные пообедать с тобой и Линдси.

Дочь ответила осторожно:

– Попробую связаться с Линдси и выяснить, каковы ее планы. Давай договоримся на вечер пятницы.

Когда Фредди ушла от меня, я позвонил дочерям и рассказал о нашей ситуации. Жена поддерживала связь с девочками, но откровенничать с ними не пожелала. И в пятницу, в любимом ресторане, Кили и Линдси с раздражением принялись рассуждать о наших проблемах.

– Я по-настоящему разозлились на Фредди, – заявила Линдси. – Не могу понять ее мыслей и поступков, но все выглядит так, будто она бросила семью. А женщина, с которой она живет, в прошлом году тоже ушла от мужа. У Фредди, похоже, кризис среднего возраста.

– Вполне согласна с Линдси, – кивнула Кили. – Фредди ведет себя странно.

– Не судите ее строго, девочки. У нее есть на то причины. – Будучи в компании самым старшим, я счел себя обязанным соблюсти благопристойность. Кроме того, я все больше убеждался, что у поступка Фредди имелись оправдания, хотя теперь очень скучал без нее. Я тяжело вздохнул:

– Думаю, вы согласитесь, что у меня было нечто вроде заскока по поводу собственной личности. – Дочери замерли и уставились на меня. – Мне всегда казалось, будто я в любой ситуации обязан проявлять силу и демонстрировать ее окружающим при малейшем осложнении. Фредди, наверное, стало трудно с этим жить. И вам тоже.

– Но ты же болел! – возразила Кили.

– Не имеет значения. Мы одна семья. То, что происходило со мной, влияло на остальных, но я никому не позволял высказывать свое мнение. Особенно в последний год.

Дочери обменялись растерянными взглядами и сменили тему. Я почти задыхался от своего признания, но они, судя по всему, не заметили.

Следующие десять дней Кили и Линдси продолжали критиковать Фредди, но их возмущение было частично направлено и на другой объект. Я ощущал их скрытую враждебность к себе. Девчонки были еще подростками, когда я заболел, а когда болезнь полностью сразила меня, обеим было едва за двадцать. У них отсутствовал опыт, который помог бы разобраться в причинах моей депрессии и отдаления от семьи. А мое маниакальное поведение после операции их только встревожило. Я мог бы пообещать им измениться, но вместо этого поклялся себе, что докажу на деле, что стал иным.

Омаху я покидал с ощущением, будто мои перспективы в роли отца стали радужнее. Восстановить репутацию у дочерей являлось достойной целью, даже если для этого пришлось бы каждую неделю звонить им и наведываться в их город. Времени у меня хватало и в первый раз в жизни хватало и терпения. Я усвоил, наблюдая за Кометой, как достойно попрощаться с прошлым: сосредоточить внимание на насущных требованиях дня, сознавая, что в жизни могут появиться и иные задачи, кроме тех, которые ты себе изначально выбрал. Это вовсе не поражение, а жизнь. И если я не понял этого вовремя, чтобы сохранить брак, то еще не поздно показать дочерям, что они могут положиться на своего отца.