Это был гребаный рай.
Двадцать восемь лет, и я наконец-то нашел то, чего всегда хотел.
Счастье.
Ее губы замерли под моими. Я пробовал соленый вкус ее слез и печали на моем языке. Отстранившись, я пробормотал:
— Не плачь.
Ее глаза расширились, когда она раскачивалась и кричала:
— Не плакать? Если я не буду плакать из-за того, что мужчина, которого я люблю, не может быть рядом со своим ребенком, тогда из-за чего мне плакать? Это безнадежно. Все кончено.
Мой желудок скрутило от отчаяния в ее голосе.
— Я больше не могу делать это. Я больше не могу жить в страхе, что ты перевернешь вверх дном детскую или отнимешь жизни наших детей. Я хочу, чтобы ты ушел…
Кинжал прошел прямо через мое сердце. Не было никакого условного рефлекс, чтобы пробираться через туман гнева. Все влияло на меня в сто раз сильнее. Тысячу раз глубже.
Казалось, как будто открыть себя на совершенно новый уровень существования, где солнце сжигало мою кожу, а слезы растворяли мою волю, печаль Зел разрывала мое сердце на клочья.
— Нет. Все кончено, dobycha. Все кончено.
Она шмыгнула носом, опустив свои глаза.
— Я знаю, что кончено. Так и должно быть. — Рыдание сорвалось с ее губ.
Кое-что необычное случилось. Кое-что, о чем я не думал, что возможно. И вместо того, чтобы радоваться, она пыталась вычеркнуть меня из своей жизни.
Я не позволю тебе уйти. Никогда.
Отдернув одну ее руку от плеч Василия, я потянул ее на себя.
Ее губы приоткрылись. Она боролась со мной.
— Отпусти меня. Хватит. — Ее глаза сощурились. — Убери свои руки от меня, агент Фокс.
Я замер, напрягаясь, чтобы встретить волну условного рефлекса, которому привык подчиняться всю жизнь.
Ничего.
Божественное ничего.
Блаженное, черт побери, ничего.
Никакого натиска приказов.
Никакой изнуряющей потребности убивать.
Я улыбнулся и расцепил ее напряженные пальцы.
— Ты говорила, что доверяешь мне. Доверься мне последний раз. — Мой голос даже звучал по-другому. Менее грубый, менее связанный с прошлым, от которого я всегда бежал.
Зел застыла, затем позволила своей руке перемещаться. Она не отводила своего взгляда от меня, когда положила свою руку на мой лоб.
Я поднял голову, утопая в ее изумрудном взгляде.
— Что ты видишь?
Она покачала головой.
— Я не понимаю. Что ты пытаешься сделать?
Я убрал ее руку и положил на свою грудь, прямо над моим сердцем. Ее тело напряглось, чувствуя, как сердце бьется под ее кончиками пальцев. Ее страх окружил меня, но медленно крупицы надежды заполнили ее глаза.
— Что ты чувствуешь? — пробормотал я.
Она ахнула, подергивая пальцами у моей груди. Ее прикосновение отправляло бумеранг живости и тепла через мое тело. Помечая меня. Делая меня своим. Навсегда своим.
— Ты другой. — Наклонив голову, она сощурила глаза. — Что случилось? Что изменилось? Я не понимаю.
Я рассмеялся, чувствуя легкость.
Направив ее руку к своей груди, я вздрогнул, когда ее нежное прикосновение поднялось к моей груди, и она коснулась звезды Клары на моей шее. Ее лицо исказилось от горя, прежде чем я поднес ее пальцы выше и выше, пока вся ладонь не обхватила мою щеку со шрамом.
Я никогда не позволял ей прикасаться к моему шраму.
Я ненавидел это.
Это активировало мой условный рефлекс.
Это очень долго управляло моей жизнью.
Убрав свои пальцы от ее, я прошептал.
— Что ты чувствуешь?
Надежда, которую она взращивала в себе, взорвалась во всем ее теле. Василий перестал плакать, и сияющая улыбка осветила ее заплаканное лицо.
— Все ушло?
Мое сердце увеличивалось, пока я не мог дышать. Мои ноги дрожали в абсолютной благодарности.
— О боже, Роан... это правда?
Дрожь захватила меня в плен, отправив мурашки и каждую эмоцию, что была заглушена, по моей коже. Любовь увеличивалась в моем сердце. Я кивнул.
— Ушло. Все до последней капли.
Ее руки вцепились в мои щеки сильнее, опустившись, чтобы обхватить мой подбородок.
— Ты уверен? — в ее глазах танцевала надежда и нерешительность.
Я хотел кричать. Танцевать. Я не мог просто стоять с радостью, которая бурлила в моем желудке.
— Абсолютно. Все плохое внутри. Каждая испорченная потребность убивать. Каждая сводящая с ума команда. Все исчезло.
Из мертвенно-бледного ее лицо засияло. Свежие слезы заполнили ее глаза, но в этот раз она светилась от счастья.
— Ты свободен?
Я рассмеялся, сделав шаг назад.
Каждое движение было легче.
Мое видение было ярче.
Читать дальше