Кристина Лорен - Немного сумасшедшая (ЛП)

Ее нос касался его подбородка, грубая поверхность его небритого лица была резкой по сравнению с ее кожей. Она слегка подалась к нему, ее губы в милиметрах от его шеи. Он сглотнул, и она была не в силах отвернуться, загипнотизированная тем, как двигался его кадык и сжимались мускулы на его шее. Она задержала дыхание, когда он прижался к ней, теперь ее тело было в ловушке между ним и столом. Она почувствовала, как его губы двинулись к ее волосам, этот обычный простой жест был более интимным, чем любой страстный поцелуй, который у нее когда-либо был.

— Ты это хочешь? — спросил он, его голос низкий, а звук пронесся сквозь его грудь. Она подняла к нему подбородок, это движение подвело ее рот к его подбородку. Она потерлась губами из стороны в сторону, наслаждаясь шероховатой поверхностью на своей коже, и оставила там легкий поцелуй.

Настойчивый сигнал кухонного таймера наполнил воздух, отрывая ее с этого момента. Он глубоко вздохнул и оттолкнулся от стола, ее тело тотчас почувствовало потерю.

— Зачем ты сюда вернулся? — спросила она, хватая воздух и наблюдая, как он вытащил тарелки для каждого из них. — Как долго ты здесь будешь?

— Я вернулся сюда, чтоб отдохнуть, повидаться с семьей, встретиться со своим дантистом, сдать все необходимые анализы крови…

— Анализы крови? — застыла она, а за тем неловко кивнула, когда поняла. — Оу, — пробормотала она, нарезая лайм.

Он встал перед ней и остановил ее руку.

— Что значит ‘оу’?

Его лицо говорило ей, что она не так поняла, но она не будет давить, пока не объяснит его голос.

— Это просто разумно делать после посещения развивающихся стран, — тихо настаивал он.

— Нет, я поняла, — кивнула она.

Она могла ощущать, как он смотрел на нее, пока она шинковала листья салата.

— Что с нами происходит, Нора? — его голос спокойный и ненавязчивый. Слишком спокойный и слишком ненавязчивый. У нее внутри было торнадо, полное всего того, чего она не могла собрать воедино. Она чувствовала, будто, все, что она знала, становилось искорененным и выброшенным.

— Я не знаю, — прошептала она, желая, что бы это ни было, так и оставалось между ними, и не исчезнуть в очередном слое напряжения. — Ничего?

Он наклонился вперед и ждал, пока она на него посмотрит. Она знала, ее глаза все выдают – каждую частичку сильного желания – но также и страх, который она чувствовала. Быть так близко к нему, это как стоять на краю глубокого ущелья и знать, что она не сможет удержаться от прыжка вперед.

Но он вытянул ее с краю.

— Хорошо, — пробормотал он, печально улыбаясь и заправляя локон волос за ее ухо. — Хорошо, милашка. Я тебя услышал.

Она могла чувствовать, что он наблюдает, как она готовит и несколько раз замечала, что он начинал говорить, но затем останавливался. Сомнение для него было редкостью, и это заставляло ее нервничать, что у него было что сказать, но он волновался, чтоб привлечь к этому внимание.

— Ну, так ты уже сделал все эти дела? — спросила она, заплетаясь, зная, что ее вопрос, к сожалению, покажет ей сыпучесть песочных часов, ее время с Дрю подходит к концу.

— Какие дела? — спросил он в замешательстве.

— Дантист, семья, кровь, — сказала она спокойно, скидывая салатные листья в миску.

— О да. Дантист и кровь сделаны. Семья в этот раз в Австралии. Больше в этой поездке я хотел приехать сюда и поработать над домом. Я пренебрегал им слишком долго, как ты, конечно же, заметила.

Она положила нож и повернулась к нему.

— О чем ты говоришь?

Дрю на секунды уставился на нее перед тем, как понимание смягчило его взгляд. Он рассеянно потянул за пирсинг в брови.

— Я полагал, ты знала, что я приобрел дом…

— Как бы я узнала об этом?

Он пожал плечами, а его рука опустилась и шлепнула слегка по его бедру.

— В смысле, ты видела, что я работал над ним. Я его покрасил, починил окна, сделал некоторую работу внутри… Я полагал, ты поймешь, что он мой.

Нора немедленно осознала, что все знаки были очевидны и что все, что он сделал с тех пор, как вернулся, показывало, что он был больше чем, просто проезжающий арендатор. Она была смущена, что не сложила все это вместе и раздражена, что ей приходится спрашивать все у него, что никогда не было предложено ничего субъективного.

— Почему ты не хочешь, чтоб я узнала тебя? — спросила она, смотря на его ноги, на кухонном кафеле.

— Как, черт возьми, я должен это понимать?

— Мне приходится спрашивать тебя обо всем. Ты ничего добровольно не предлагаешь. Я чувствую, будто тебе не приходит на ум помочь мне узнать тебя.