– Айсис, это же игрушка, – вздыхает мама. – А ты собираешься в колледж. Может быть, пришло время от нее избавиться.
Я резко сажусь в постели, демонстрируя незабываемое выражение лица: глаза огромные, как блюдца, а рот настолько широко распахнут, что можно сравнить только с летающей тарелкой, не меньше.
– Хорошо, хорошо. Мисс Маффин остается, – быстренько поправляет себя мама. – Но имей в виду, что все зависит от первого впечатления, а мисс Маффин может впечатлить только шестилеток.
– Совершенно верно, мадре. Я хочу дружить только с теми, кому шесть. В глубине души. Исключительно в глубине души. Потому что законно водить машину также неимоверно весело.
Мама, посмеиваясь, качает головой и возвращается вниз к своим блинчикам.
Я со всем изяществом анимационного ниндзя украдкой пробираюсь в ее ванную и проверяю аптечку. Она заполнена в основном антидепрессантами. С одной стороны меня это беспокоит, с другой – нет. С одной стороны они способствуют суициду, с другой же – они его и предотвращают. Это самая поганая пятьдесят на пятьдесят азартная игра в мире, но это все, что у нас есть. Это все, что будет уберегать маму, пока меня не будет рядом.
– Айсис, что ты делаешь?
Я сразу же захлопываю зеркало.
– Проверяю на наличие крыс! И плесени! И то, и другое убивает людей. А ты знала, что крысы могут прыгать на более чем десять футов в длину? И они всегда целятся в самое уязвимое место.
Мама напрягается, плотно сжимая губы, словно собирается отругать меня, но затем заходит и крепко обнимает меня руками. Руками, которые теперь немного толще, чем были раньше.
– Со мной все будет в порядке, милая, – шепчет она в мои каштановые волосы с выцветающими фиолетовыми прядками. – Все хорошо. Все хорошо, так что теперь ты можешь перестать беспокоиться.
– Я не могу, – отвечаю я. – Если я перестану, то случится что-то плохое. Если я перестану, то не замечу приближения «бури», не обращу внимания, и с тобой что-то случится…
Мама обнимает меня еще крепче.
– Ты так долго была сильной ради меня. Спасибо. – Я чувствую знакомое покалывание в глазах и быстренько отрицаю его существование. Мама отстраняется на расстояние вытянутой руки и, поглаживая мою щеку, разглядывает меня сверху донизу. – А теперь пришло время тебе стать сильной ради себя. Не меня. Не какого-либо другого. Только ради себя.
Я смеюсь, но в этом смехе нет и толики веселья.
– Я не… я не очень-то хороша в этом.
Мамины глаза подобны серым зеркалам, полным любви.
– Тогда пора учиться, – улыбается она.
Глубоко-глубоко в шкафу я нахожу розовую блузку, отправленную мне Келли. Но теперь эта блузка больше, чем просто вещь. Это розовая блузка, в которой Джек сказал, что я была… была… я даже не могу заставить себя это произнести. Как же, должно быть, жалко, что я даже не могу произнести одно слово! Рты предназначены для произнесения слов, и у меня есть рот, и я знаю уйму слов, но вот это одно озвучить невероятно трудно, поскольку оно кое-что значит.
В этой розовой блузке кое-кто впервые назвал меня красивой. Кое-кто, кого я уважала. Уважаю. Кое-кто, кого я любила.
Люблю.
Люблю?
Качаю головой и запихиваю блузку в самый дальний уголок чемодана. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится новая занавеска. Или туалетный коврик.
Мама помогает мне загрузить вещи в машину. Я беру с собой свой старый верный синий чемодан и потрепанный школьный рюкзак. Школа. Привет, школа. Прощай, школа. Я слегка вздрагиваю, понимая, что я больше в ней не учусь. Я официально выпустилась. Половина меня хочет выпить девятнадцать «Ред Булов» и танцевать долбанный «Хоки-поки» нон-стоп двадцать четыре часа, другая же половина хочет заползти обратно в школу, завернуться в нее, словно в любимое одеяльце, и никогда не вылезать. Я решаюсь поваляться на лужайке, стоная от ужаса, как грязная гусеница, отказывающаяся вылезать из своего кокона.
Когда мама загружает последнюю сумку, на нашу подъездную дорожку заезжает Кайла. Я вскакиваю с газона и бросаюсь к ней. Она приехала как раз вовремя для нашего ужина-свидания. Нашего последнего, заключительного, прощального ужина-свидания. Она выходит из машины в ослепительно красивом белом платье и сандалиях, ее темные, шоколадные волосы идеально выпрямлены. Подруга приветствует мою маму с изяществом семи французских королев и затаскивает меня в свою машину с силой семи викингов.
– Ты действительно берешь с собой только те вещи, которые в багажнике? – негодует она, когда мы едем по дороге. – Кочевые цыгане и то путешествуют с большим багажом, чем ты!
Читать дальше