Татьяна Алюшина - Моя нечаянная радость

– Привет! – поздоровался радостный Матвей, подойдя к ним вместе с девушкой, поцеловал маму в щечку, обнялся с отцом и, отступив, встал рядом с девушкой. – Знакомьтесь, это Майя, моя жена.

Родители в недоумении переглянулись, и тут Александра Викторовна, присмотревшись, поняла, что эта почти мифическая жена сына держит кулек на себе как-то по-особенному, как ребенка, и вдохнула от невероятного, невозможного предположения, забыв выдохнуть…

– Майя, это, как ты поняла, мои родители: Петр Федорович, – отец улыбнулся сдержанно и чуть поклонился, – и мама, Александра Викторовна. – Мама выдохнула, и обе женщины, немного смущенно от неловкости улыбаясь, приветливо кивнули друг другу. – А это, – Матвей, придержав Майю под локоток, шагнул поближе к родителям, – мой сын Иван. Наш с Майей сын. И чтобы снять все вопросы, уточню сразу: родной мой сын.

Александра Викторовна не отводила взгляда от лица Матвея, не в силах взглянуть на ребенка – все смотрела недоверчиво, выискивая в выражении его лица хоть малый намек на шутку, на розыгрыш и вдруг прижала обе ладошки к губам и заплакала… – как-то сразу, в один момент заплакала.

Петр Федорович обнял жену за плечи и прижал к своему боку, еле сдерживая и свои слезы, а она протянула руку к неожиданной невестке, и Майка шагнула навстречу, под эту самую руку, свекровь обняла ее, осторожно прижав к своему боку, чтобы не задеть малыша и поцеловала в висок, и Майка заплакала вместе с ней, а Матвей молча обнял их всех.

Так и стояли – женщины плакали, мужчины крепились, только Петр Федорович смахнул-таки слезу, а Иван спал, пропустив такое важное событие в своей коротенькой пока жизни.

А чуть в сторонке, уткнувшись в плечо Андрею, всхлипывала расчувствовавшаяся до слез Лиза, а Кремнев обнимал и поглаживал по спинке свою чудом приобретенную любимую женщину и счастливо улыбался, глядя на соединившихся в своей воистину нечаянной радости Батардиных.

Лизину свадьбу сыграли как-то очень быстро. Буквально через пару дней после прилета в Архангельск Лиза улетела вместе с Андреем по месту его жизни и работы в тот самый Ямало-Ненецкий округ, оттуда и соизволив сообщить семье о своем решении и дате свадьбы.

– Как?! – ахнула родня. – Мы ж с женихом даже не знакомы!

– За справками обращайтесь к Батардину, – строго объявила Елизавета, принявшаяся вить свое гнездо еще до официального вступления в брак.

– А как же все твои вещи, совсем же голая улетела к жениху-то? И нам приехать надо, познакомиться? – возмущались неугомонные родственники.

– Вы что, шутите? – возмущалась в ответ Лизавета. – У дядьки своя огромная логистическая компания, которая занимается транспортировкой грузов по всей стране вплоть до Владивостока, у Майки свекор имеет частную авиакомпанию, а муж мой летчиком работает и тоже в частной компании, и вы о какой-то доставке? Совсем обалдели!

Родня крякнула, почесала головушки, осознав серьезность намерений своего отпрыска, и принялась готовиться к свадьбе. А куда деваться – ребенок уперся, значит, будем женить.

Всем скопом и поехали, даже бабушка-дедушка калужские, а вот Майка не полетела единственная из всех, отправив делегатом Матвея. Платье Лизе она сшила роскошное и собиралась присутствовать на свадьбе, но тут прошелся у них в Архангельске ранний грипп, и Майя не рискнула высовываться с Ванечкой из Загорья, чтобы не подвергать ребенка риску заразиться.

Да, жили они теперь в «Родовом гнезде». Прямо на аэродроме старшие Батардины решительно заявили, что все едут в деревню – для кого дом-то строили? Вот для Матвея с семьей и деток, и нечего ребенку в городе делать – на воздух и экологию правильную! Никто и не спорил. Поехали.

Мужики за день смотались пару раз на двух машинах в город и привезли все, что требовалось, – коляски, кроватку и люльку-качалку, которую придумали ставить на веранде пока тепло, и все остальное добро для младенца, не забыли и про его маму.

Майка с Ваней как-то сразу уютно и очень удобно устроились в доме. А уж и говорить нечего, что под опекой и любовью всей родни. Прабабушка Аля взялась с первых же дней приобщать правнука к культуре и, сидя на открытой веранде, покачивала Ваньку в той самой люльке и крутила на своем проигрывателе пластинки с классической музыкой – Моцарт, Чайковский, Гендель, Григ, Вивальди.

– Что потяжелей и брутальней, начнем слушать попозже, когда Ванечка подрастет, – оповещала она о своих методах воспитания правнука семью.