Олег Рой: Двойная жизнь

– Откуда-откуда, – фыркнула Ирен. – Оттуда же, откуда и я. Есть, знаешь ли, еще женщины в русских селеньях. Когда я за вами-то двинулась, она меня – цоп! Что, мол, за прогулки в ночное время? Опасно и все такое, с вами, мол, что-нибудь случится, а нам отвечать. Ну… – Ирен пожала плечами. – Пришлось ее слегка ввести в курс дела. Ну, в смысле, что случиться – непременно что-то случится, это от нас уже не зависит, тут плохие мальчики хотят всякое нехорошее устроить. Всего я, ясен пень, рассказывать не стала, так, телеграфно. Ну она за мной и увязалась – дескать, отвечает за безопасность своих отдыхающих. Хотя, по-моему, ей совсем другие мотивы двигали. Ладно, это все потом. Тебе интересно, что там было, или я могу заткнуться?

– Интересно – не то слово! – Денис клятвенно прижал руки к груди. – Рассказывай, пока я от любопытства не скончался.

– Ой, вот только лишних трупов не надо, у нас и так перебор.

Денис хотел было спросить, что такое «перебор трупов», но сдержался – сейчас все расскажут.

Ирен, сурово покосившись на него, продолжала:

– Ну так вот. Тебя и тех двух гавриков, которые тебя по башке шарахнули, у них, насколько я поняла, какой-то счетец к этому самому Алексу Смелому был, в общем, вас троих газом накрыло сильнее всех, вы вплотную были. Урод этот, как его, Виктор, получил меньшую дозу и в себя пришел быстро. Пока вы там бесчувственными бревнышками валялись, он ухитрился распутаться, с дерева слез – и к тебе. Заключить тебя в жаркие дружеские объятия, видимо. Но Катерина его раз, – и по башке. Он рухнул, мы давай к тебе, ты вроде дышишь, но в себя приходить не очень собираешься. А у меня даже нашатыря при себе нет. Похлопали тебя по щекам – ноль эмоций. Два гаврика вроде зашевелились, а ты – по нулям. А у Виктора этого черепушка оказалась на удивление крепкая. Наверное, потому что без мозгов. Ну вот картина: мы тебя в чувство привести пытаемся, а этот вдруг встает, словно Терминатор, и прет на нас.

Ирен потянулась, отхлебнула остывшего чаю.

– Ну? – поторопил ее Денис.

– Баранки гну. – Она показала ему язык. – В общем, тут как раз поднялись эти двое. А дальше я, извини, не свидетель. И никто, пожалуй. Там такая буча началась, что сам черт не разберет: фонарики скачут, вопли какие-то, мат и все такое. Как там у Александра нашего Сергеевича? «Гром пушек, топот, ржанье, стон, и смерть, и ад со всех сторон» [9]. Вот примерно так, включая гром пушек – у урода, Виктора то есть, при себе ствол оказался. Что и неудивительно. В общем, подвожу итоги. Мы с Катериной целы (Виктор только по плечу ее успел садануть, не сильно, пройдет через неделю), ты более-менее тоже, у остальных дела похуже. Двое наших незнакомых спасителей – я тебе потом про них подробнее расскажу – попали под выстрелы. Костя, именующий себя Рашпиль, получил пулю в левую ногу (еще и шутит – теперь, говорит, буду на обе ноги хромать, значит, никакой хромоты), а вот его приятель, Мороз, увы, насмерть.

– А Виктор?

– Ага. Виктор. Я не очень уловила, как там в процессе ствол из рук в руки переходил, но Виктор получил пулю из собственного – и что немаловажно, зарегистрированного на него официально – пистолета аккурат в бедренную артерию. Ну… ты сам понимаешь. Перевязать на скорую руку мы его, конечно, перевязали, но с такой раной нормальная медицина нужна, там кровотечение просто так не остановишь.

– Ну не томи, а? – Денис умоляюще похлопал глазами.

– Ну а чего – не томи. Телефон-то я, хоть связи и нет, всегда с собой таскаю. Это уже профессиональное. Диктофон в нем, в телефоне.

Ирен выложила на стол аппарат, пощелкала кнопками.

Запись была короткой. Хриплым, задыхающимся голосом Виктор рассказывал, как по приказу Романа Грецкого совершил нападение на Дениса Юрьевича Воронцова на автостоянке у бизнес-центра, а когда это не удалось, по приказу того же Грецкого подвел к Воронцову знакомую проститутку, велев ей усыпить «клиента» (нет, она была не в курсе, конечно, зачем это), проник в гостиницу и, зарезав девушку, оставил убедительные свидетельства того, что убийство совершил «клиент» проститутки, Денис Юрьевич Воронцов. Дождавшись, когда тот очнется, он должен был выбросить его из окна, имитируя самоубийство. Подробности, о которых рассказывал Виктор, были, что называется, убийственными – именно теми, что в материалах уголовных дел именуются «преступной осведомленностью». Ну, это когда человек рассказывает о чем-то, о чем не сообщалось, к примеру, в СМИ и что мог знать только преступник.