Эстель Альенде - Когда сбываются мечты

– Я здесь, – где-то совсем рядом он услышал голос Тимона. – Не волнуйся, Дэн, мы успели вовремя. Твоя дочь играла в саду, упала и ударилась головой о камень. Рана небольшая, но потеря крови существенная, поэтому ты должен быть с ней рядом, у вас одинаковая группа крови.

Кэдден не мог вымолвить ни слова. Он смотрел на голубоглазого брюнета и не знал, что ему сказать и как отблагодарить.

– Да что ты, благодарить меня не надо, – казалось, Тимон прочел его мысли. – Марта скоро пойдет на поправку, вот тогда и увидимся. Удачи! А мне пора обратно в Нью-Йорк, там есть существо, которое без меня пропадет.

– У тебя тоже есть дочь?

– Нет, у меня есть верный друг, и я забочусь о нем. Увидимся!

Он протянул Дэну прямоугольник визитной карточки и пошел к своей машине.

«Тимон, ясновидящий», – прочитал он. На обратной стороне был телефон с кодом Великобритании и еще два слова, написанные от руки: «Живи осмысленно».

Габриэля разбудил телефонный звонок. Он попытался понять, который час. Традиционно все пытаются разглядеть стрелки на циферблате, если звонок раздается среди ночи. Неужели в такой момент нужна точность? Зачем, интересно? Чтобы отругать наглеца, нарушившего твой покой с точным указанием времени, когда он это сделал? Об этом всем Габриэль не подумал, но, отчаявшись понять, сколько времени, нащупал мобильный и ответил:

– Сейчас ночь, и я сплю. Это автоответчик. А ты зачем звонишь? – громким шепотом спросил он невидимого собеседника и посмотрел на Мину, спавшую рядом. Чтобы не разбудить ее, включать свет Габриэль не стал.

– Габ, привет, извини, а где ты спишь?

Отличный вопрос даже для середины ночи и даже для старинного друга. Габриэль узнал энергичный голос Фила Трентера, с которым вместе учился в университете.

– Я сплю в постели, – проговорил Крамер, постепенно просыпаясь.

– Я догадался. Я не спрашиваю в чьей, я спрашиваю, где ты? Где сейчас ночь? В Англии? В Италии? Где-то в Азии? В Сан-Франциско сейчас десять утра, а ты спишь?

– Я в Индии, – пояснил Габ, – здесь международная конференция по Тадж-Махалу, я прилетел сюда на три дня. Завтра мы возвращаемся.

– Мы? – на какое-то мгновение в голосе Фила промелькнула насмешка, но сразу же исчезла, и его тон снова стал деловым. – Ладно, извини, не буду злоупотреблять. Потом все расскажешь. Мне очень надо с тобой встретиться.

Обычно вежливый и немного застенчивый Фил в этот раз отбросил стеснение и сразу сообщил о цели своего звонка. Обычно все деловые люди так поступают, но только не господин Трентер. Такая прямота была ему совсем не свойственна. Габриэль подшучивал, что английские корни по отцовской линии очень часто заставляли Фила звучать немного холодно, не проявляя лишних, да и вообще каких-либо эмоций, кроме сдержанного дружелюбия. Прежде чем рассказать о себе, Фил задавал дежурные вопросы о новостях, настроении, событиях в жизни собеседника и терпеливо выслушивал его. И только когда второй конец телефонного провода умолкал, он рассказывал, смущаясь, что отвлекает своими проблемами, о себе. Поэтому услышав причину звонка друга уже на первой минуте разговора, Габриэль открыл глаза и сел на кровати. Наверное, в жизни Фила Трентера произошло что-то из ряда вон.

– Как срочно? Фил, у тебя что-то случилось? С отцом все в порядке? – обеспокоенно спросил он.

Хотя они и были добрыми друзьями, Фил и Габ встречались нечасто, потому что оба были чрезвычайно заняты: работали по двенадцать часов в сутки, много путешествовали, раскапывали исторические залежи и выискивали сенсации.

Они действительно были очень близки. Эти два молодых человека познакомились почти двадцать лет назад в первый день учебы в университете. Посмотрев на них, очень трудно представить себе, что могло бы связывать двух столь непохожих друг на друга людей. Габриэль Крамер был высоким, худощавым и широкоплечим, потому что с детства занимался плаванием. Его длинные ноги, накачанные многочасовыми тренировками в бассейне и многокилометровыми поездками на велосипеде, были всегда обуты в модельные кожаные туфли. Фил Трентер, рост которого по его собственным измерениям составлял всего лишь сто шестьдесят девять сантиметров, никогда особо не заботился о собственной внешности: его одежда была удобной, но не кричаще модной. Он не носил дорогих костюмов, в которых щеголял Крамер, подчеркивая неоспоримые достоинства своей фигуры. Фил, напротив, предпочитал менее броские мешковатые пиджаки, твидовые или замшевые, уютные кашемировые свитера, брюки или джинсы. Такая одежда не давала шанса рассмотреть его как следует, поэтому нельзя было с уверенностью говорить о его телосложении. Его глаза цвета дождливого серого неба были холодными и грустными, как ноябрьский день в Лондоне, в то время как внимательные темно-карие глаза Габриэля всегда излучали оптимизм и уверенность.