Анна Берсенева - Лучшие годы Риты

– Взрывной набор! – засмеялась Рита.

– Вот и пусть взорвется.

– Не знаю, что взорвется, а я не взорвусь, Мить, – сказала она. И, зажмурившись, добавила: – Я тебя так люблю, что скорее растворюсь. В слезах.

Слезы в самом деле выступили у нее из-под ресниц, потекли по щекам. И не каплями, а сразу ручьями.

– Ты что, Рит?

Она услышала, что Митя испугался. Но не могла открыть глаза, не могла произнести ни слова. Застыла она от счастья. Вот как это бывает, значит.

Рита почувствовала, что он целует ее поочередно в оба заплаканных глаза. Она открыла глаза. Пелена слез мешала ей видеть его глаза, а они были совсем близко. Рита поскорее вытерла свои дурацкие слезы. Сияли Митины глаза перед нею.

– Ты не думай, – сказал он, – я на тебя свои трудности перекладывать не собираюсь.

– Ох, Мить! – Рита засмеялась. Слезы брызнули последний раз и иссякли. – Да это последнее, чего я боюсь, трудности. Хоть твои, хоть какие. Ты меня всю взбудоражил, не знаю даже как. Прямо в тот вечер, на диване том дурацком, что-то ты со мной сделал, только теперь понимаю. Уныние вышиб. И Машу мне родил.

– Ну, Машу ты сама родила.

– Не совсем, – покачала головой Рита. – Это, скажу тебе, была какая-то малообъяснимая мистика. У меня и в мыслях не было рожать. Но вдруг что-то… Видно, ты мне о себе непонятным образом напомнил, я и родила.

– Не выдумывай. – Митя поцеловал высохшие слезные дорожки на Ритиных щеках. – Никакой мистики. Ты ее с Эльмирой оставила? – спросил он.

– Я ее сюда привезла.

– Как сюда?

– Она у мамы сейчас, – сказала Рита. – И большая Маша тоже. Я тебе потом объясню, – торопливо добавила она.

– Да что объяснять! – Он поднялся на ноги так стремительно, что ветер коснулся Ритиных волос. – Поехали скорее. Маша не умеет же ничего! А мама твоя…

– Мить, ну подожди! – Рита схватила его за руку. – Знаю я, что моя мама. И что Маша, знаю.

– Как ты можешь это знать! – Он прыгал на одной ноге, натягивая джинсы. – Откуда ты ее вообще знаешь? Большую Машу.

– Познакомились. Да не беги ты! Вот прямо в тартарары все без тебя провалится! Для них всех неплохо побыть вместе два часа. Не спеши, Мить, – попросила Рита. – Ты со мной побудь…

И он бросил на пол рубашку, которую держал уже в руках. И притянул к себе Риту целуя.

– Да, – сказал он. – Да, Рита, милая моя.

Всё – потом. Маленькая Маша и Маша большая. Решения большие и маленькие. Минуты, часы, дни. Годы. Не те, прошедшие врозь и канувшие поэтому в бездну, – другие.

Так она думала, слушая Митино сердце у своего виска. Их оно и отсчитывает. Лучшие ее годы.