Чарльз Вильямс: Девушка с холмов

Что касается меня, то я думаю, что в семью Крейн некогда затесался некий швед и мне все досталось от него.

Одна девушка, забыл ее имя, она обычно сидела рядом со мной на занятиях, как-то сказала, что я выгляжу как коллективный портрет всех футбольных защитников Миннесоты, начиная с 1910 года. У меня квадратное лицо с приплюснутым носом, и я, черт побери, выгляжу чересчур здоровым. Это как раз то, что выбирают, когда хотят пробить брешь в правой линии защиты. В средней школе из-за цвета волос и бровей меня называли Хлопок. Другое мое прозвище – Мак – было сокращением от Мак-грузовик.

– Слава Богу, как здорово, что ты вернулся! – сказал Ли в третий раз.

Он стоял прислонясь к камину, куря сигарету и улыбаясь мне. Он, как всегда, прекрасно выглядел. На нем был серый твидовый костюм, сшитый на заказ и явно стоивший очень дорого. Он никогда не покупал дешевой одежды.

– Позор, что ты не смог приехать на похороны отца! Но я всем сказал, что это из-за выпускных экзаменов.

– И никто не рассмеялся тебе прямо в твое классическое лицо?

– Черт побери, Боб, не будь таким дикобразом! Существует такое понятие как уважительная причина. Не зли меня!

– Ну хорошо, я не мог приехать из-за выпускных экзаменов. Это в апреле-то! Он раздраженно покачал головой:

– Ты просто безнадежен!

– Я только что говорила, – вмешалась Мэри, – что ему следует поступить на дипломатическую службу. Он, несомненно, там преуспеет!

– Ага, через неделю мир превратится в большое поле боя!

– Я по натуре застенчив и чувствителен, – запротестовал я, – и не люблю, когда мою особу обсуждают таким образом в моем присутствии. Мы не можем поговорить о чем-нибудь другом?

– Можем, Красавчик, – улыбнулся Ли. – Идем, я покажу тебе новое ружье. Я только что его купил. Извини нас, Мэри.

Через холл второго этажа он провел меня в комнату, когда-то бывшую его детской.

Там он выудил из ящика комода бутылку виски.

– Это твое ружье? – искренне удивился я.

– Сделай-ка глоток и заткнись! – Он усмехнулся. – А затем дай мне. Ружье вон там, в углу.

Я выпил, передал ему бутылку и подошел к ружью. Выглядело оно прекрасно. Двустволка системы Паркер. Оно оказалось таким же прекрасным и на ощупь. В нем было то великолепное равновесие, которое свойственно всем охотничьим ружьям, стоящим баснословные деньги.

– Я могу предложить тебе за него свое старое ружье.

– А ты станешь следующей королевой Румынии. Послушай, давай пойдем завтра на охоту. Мы не охотились с тобой черт знает сколько времени!

– И не говори! Кстати, я только что подстрелил птицу. – И я рассказал ему о встрече с Сэмом Харли.

– Говорить о Сэме! – Поставив бутылку, он всплеснул руками и присвистнул. – Господи Иисусе!

– Я не знал, что вы с Сэмом в таких отношениях.

– Заткнись, урод, и слушай. Помнишь его старшую девчонку – Анджелину?

– Не знаю. А, такая девчушка с карими глазами?

– Да, когда-то она была тоненькой девчушкой, это правда. Тебя не было два года, зубрила! О, какого цвета у нее глаза! Любой, кто посмотрит в них, тотчас же упадет замертво, сам того не заметив!

– Здорово, должно быть! Ей, вероятно, около пятнадцати?

– Около пятнадцати, дьявол тебя побери! Ей восемнадцать, и она в самом расцвете.

В пятнадцать лет такого не может быть. Я отдал бы семьсот долларов и левую лодыжку только за один ее кусочек!

– Ладно, не поднимай крика! Чего ты хочешь? Женить меня? Это шикарное ружье. Ли. Вот бы попробовать его как-нибудь утром!

Он забыл про ружье.

– Какое ружье? О, конечно. И не беспокойся, Анджелина не про тебя. Лучше держись от нее подальше. Я ее первый заметил.

Я непонимающе взглянул на него. Он ухмылялся. Мне не нравилось выражение его глаз. Все это неспроста.

– Ты что, ненормальный? Мне почему-то казалось, что ты женат. Или я ошибаюсь? Он протянул мне бутылку:

– Глотни еще, бабушка! И не читай мне проповедь. Сегодня не церковный день.

Я сделал еще глоток и постарался забыть об этом разговоре. Но он прочно засел в моей башке. И кроме того, я знал Сэма Харли лучше, чем Ли.

Вечером за ужином Ли внезапно обратился ко мне:

– Послушай, Боб. Я собирался написать тебе об этом сразу после смерти Майора, но все никак не мог придумать, как это выразить. Он поступил с тобой довольно жестоко в своем завещании. Но ты должен знать, мне ничего не было об этом известно, пока нотариус не зачитал его.

– Забудь об этом, – сказал я, кивая в сторону Мэри, которая наблюдала за мной несколько обеспокоенно. – Мы, образованные люди, не думаем все время о деньгах. Есть вещи поважнее.