Даниэла Стил: Крылья [исправлены ошибки]

— Когда ты должна лететь, Кэсс? — спросил отец. Ему так не хотелось снова ее терять. Кроме всего прочего, она очень помогала ему в аэропорту.

— Я приступаю через две недели, первого сентября, в Нью — Джерси. И не переживай так, папа. Будь я мужчиной, меня бы все равно призвали в армию.

— Слава Богу, что ты не мужчина и никогда им не станешь. Достаточно того, что нашим зятьям пришлось уйти на войну. И Ник тоже там.

К Нику они давно уже относились как к родному сыну.

— Если бы ты мог, ты бы тоже сейчас воевал.

Пэт смотрел на дочь странным взглядом. Она права. Он тоже пошел бы добровольцем, как Ник. Кстати, Ник ведь вполне мог этого не делать.

— Так почему же я не могу поступить так же? Почему я не могу сделать что–то для своей страны? Я умею только летать, ничего больше. И делаю это хорошо. Почему же я не могу применить свои способности для пользы Америки? Тебе, значит, можно, а мне нельзя, потому что я женщина? Так?

— Прекрати, Бога ради! Опять этот феминистский вздор. И откуда только ты этого набралась? Ни твоя мать, ни сестры никогда об этом не думали. Просто сидели всю жизнь дома и знали, что там их место.

— Но дом не мое место. Я летчица. Так же как и ты.

Да, с ней не поспоришь. Слишком умна. Слишком стремительна и неустрашима. Он любил ее за это. А главное, она права. Она его многому научила за последнее время, и за это он любил ее еще больше.

— Это очень опасно, Кэсс. Ты будешь водить бомбардировщики «локхид–хадсон». Это очень тяжелые самолеты. А если тебя собьют?

— А если твой самолет упадет завтра над Кливлендом? В чем тут разница?

— Может быть, и ни в чем. Я над этим подумаю.

Пэт понимал, что ей надоело возить грузы на его самолетах после той захватывающей работы, которой она занималась в последние годы. Но здесь по крайней мере ей не угрожала повышенная опасность.

Он думал об этом несколько дней подряд и в конце концов, как и раньше, пришел к выводу, что не имеет права ее удерживать. Уна теперь тоже понемногу стала гордиться дочерью. В Нью — Джерси они полетели все вместе.

На прощание Кэсси поцеловала родителей.

— Не переживай за меня, папа.

— А ты постарайся не попасть в смешное положение.

Кэсси рассмеялась:

— Держи выше нос.

— Ты тоже.

Когда они встретились в следующий раз, Пэт чуть не лопнул от гордости, увидев Кэсси в летной форме с серебряными крыльями на погонах. Форма отлично сидела на ее стройной фигуре. Ярко–рыжие волосы Кэсси теперь убирала в аккуратный пучок и выглядела старше, более зрелой, чем раньше.

Родители прибыли в Нью — Йорк повидаться с ней. В конце недели Кэсси собиралась лететь в Англию. Теперь она все время будет проводить в полетах: доставлять самолеты туда, где они требуются. Первый ее рейс — в Хорнчерч с бомбардировщиком.

В этот вечер перед отлетом она повела родителей обедать в небольшой итальянский ресторан, который всегда посещала, приезжая вместе с другими летчицами в Нью — Йорк. Она познакомила родителей с некоторыми из них. Пэт и Уна не могли не заметить, что дочь счастлива как никогда. Тренировочный отряд женщин–летчиц, несмотря на тяжелую работу, казался Кэсси чуть ли не летним лагерем для отдыха. Ей нравились летчицы, с которыми она летала, а рискованные полеты на бомбардировщиках как нельзя лучше соответствовали ее натуре. Она любила трудности, ей нравилось все время быть начеку.

Для первого вылета ей дали мужчину в качестве второго пилота. Их маршрут пролегал через Гренландию.

— Постарайся разыскать там Ника, — сказал Пэт, расставаясь с дочерью у входа в казармы.

Кэсси пообещала написать им из Англии. Вряд ли она задержится там надолго, однако пока ничего точно не известно. Скорее всего ей придется некоторое время полетать там в ожидании следующего задания. Она может задержаться всего на неделю, а может — и на несколько месяцев. Этого Кэсси пока не знала. Зато знала другое — все это время, готовясь к полетам и тренируя других, она думала только о Нике Гэлвине. И кое–что для себя решила.

Всю свою жизнь она только и делала, что ждала, пока другие решат за нее, как жить дальше. Больше этого не будет. Когда–то ей пришлось платить собственному брату за его ложь, за возможность летать вместе с ним. Ей пришлось долго ждать, пока Ник заметил, как страстно ей хочется летать, и предложил давать ей уроки втайне от отца. Еще дольше пришлось ждать, пока отец образумится и позволит ей летать на своих машинах.

Она покорно ждала, пока Ник не сказал ей о своей любви. А потом стал добровольцем и улетел на войну. Она дождалась появления Десмонда Уильямса, который позволил ей летать на его самолетах, который лгал ей, использовал ее и в конце концов, не скрываясь, показал, что ему на нее наплевать. Всю свою жизнь она покорно позволяла другим решать за нее и манипулировать ею. И даже теперь Ник не написал ей ни строчки, хотя прекрасно знал, где она, и о ее чувствах к нему. Единственное, чего он, вероятно, пока не знает, — это того, что она рассталась с Десмондом. Благодаря связям Десмонда Уильямса в прессе эта новость нигде не публиковалась.