Дана Хадсон - Нечаянный обман

Торвальд в растерянности смотрел на Маргарет. Теперь ясно было видно, что перед ним истинная аристократка, – гордый поворот головы, надменный вид и полное нежелание его понять. Неужели он так сильно задел ее чувства, что прощение и примирение невозможно? Он решительно отказывался в это верить.

Чтобы успокоиться, Эдвард несколько раз с силой сжал и разжал кулаки. Мягко произнес, просительно глядя в ее ледяные глаза:

– Милая, поверь, я тебя люблю. Мне никогда не было так больно, как тогда, когда я увидел тебя с Майклом Флемингом. Я и заподозрить не мог, что он – твой свояк. Ну, что мне еще оставалось думать? Я чувствовал себя раненым зверем, так себя и вел. К тому же в моем поведении есть и твоя вина. Если бы ты сразу сказала, кто ты… – Уже говоря эти слова, понял, что сказал зря, – если Маргарет до этой фразы смотрела на него с холодком, то теперь совершенно заледенела.

Вздернув подбородок, она отчеканила:

– Я ничего не скрывала! Я всегда представлялась своим именем! Я только не отрицала того, что ты мне приписывал! К тому же я уверена, что любящие люди так себя не ведут! Ты не дал мне даже слова сказать в оправдание! Тебе оно было не нужно! Ты просто упивался своим превосходством и с удовольствием смешивал меня с грязью!

Даже под сильным загаром было видно, как сильно побледнел Торвальд.

– Прости меня, я очень прошу! – у него перехватило горло, и больше он ничего сказать не мог.

Взглянув на разноформатные бутылки, ровными рядами стоявшие в баре, пожалел, что отказался от предложения графини что-нибудь выпить. Его любимый бурбон был бы как раз кстати, во всяком случае, придал бы ему так необходимой сейчас смелости. Он никак не ожидал, что объяснение будет настолько тяжелым. Когда из нанятого им детективного агентства сообщили, что Маргарет после путешествия по Америке прибыла наконец в Линдхерст, он испытал огромное облегчение. Был уверен, что они объяснятся, и все наладится. Но не получалось ни объяснения, ни примирения.

Чуть склонив голову, он молча любовался бывшей невестой. Солнце мягко освещало ее голову, и распущенные по плечам волосы казались легкой золотистой вуалью. В его душе снова с силой полыхнула досада на самого себя. Ну почему он так глупо себя повел? Что ему мешало спросить Маргарет, кто подвез ее до отеля? И не было бы этих пустых и холодных месяцев. Вполне возможно, они были бы уже женаты, и он имел бы полное право держать ее в своих объятиях. И в любое время прижаться к ее губам.

Видимо, его взгляд стал настолько откровенным, что Маргарет сердито сдвинула брови и сурово отчеканила:

– У вас есть еще что мне сказать, мистер Торвальд? Меня ждут дела.

Эдвард растерялся. Воспользовавшись его заминкой, Маргарет небрежно кивнула, и, заявив, что через час пошлет кого-нибудь проводить его в столовую, исчезла. После ее ухода Торвальд посмотрел наверх и свирепо потряс кулаками, обвиняя небеса в столь сокрушительном афронте. Неужели он уедет отсюда несолоно хлебавши? Думать об этом было до того больно, что он упал в ближайшее кресло и откинул голову на спинку, восстанавливая прервавшееся дыхание.

В голове у него шумело, и он не понимал, от длительного перелета или разочарования. А ведь все так хорошо начиналось. Когда графиня с милой улыбкой попросила его подождать Маргарет в библиотеке, он решил, что это хорошее начало. Да и потом графиня с видимым интересом всматривалась в его черты, видя в них явное сходство с французским актером.

И тут его осенило. А не в этом ли причина ее гостеприимства? Мать наверняка знала о юношеском увлечении дочери и решила ей помочь. И ошиблась, дочь и знать его не желает.

В библиотеку зашел прямой, как палка, дворецкий. Церемонно предложил:

– Разрешите проводить вас в ваши апартаменты, сэр.

Нэд с кривоватой усмешкой отправился за провожатым. Да уж, стоило приехать в это поместье только для того, чтобы увидеть настоящего британского дворецкого. Вряд ли в демократичной Америке можно найти таких типов, блюстителей вековых традиций. Он смотрел на незваного гостя так властно, что не подчиниться ему было невозможно.

Они поднялись на второй этаж по боковой лестнице, прошли какими-то немыслимыми переходами и оказались перед высокими палисандровыми дверями.

– Прошу вас, сэр! – с легким поклоном дворецкий растворился в коридоре.

Чуть пожав плечами, Торвальд зашел в помещение, ожидая подвоха. Но ничего подобного не обнаружил. Кругом позолота и лепнина, бархат и шелк, что для привыкшего к минимализму американца казалось явным излишеством.