Лилия Подгайская - Сразу и навсегда (сборник)

– О! Фемина! – несколько даже развязно произнес Вадим Алексеевич. – Откуда вы, прекрасное виденье?

– Оттуда, – она указала большим пальцем куда-то за спину, – и туда.

Указательный палец был направлен прямехонько на дом, ставший пристанищем для ищущего покоя и временного забвения усталого мужчины. А тут, нате вам, явление. И ничего ты с этим явлением не сделаешь, это сразу видно, потому что ведет оно себя слишком уж по-хозяйски. Его о таком приятель не предупреждал.

– А вы, надо думать, новый постоялец дяди Егора? – заметила она не слишком приветливо. – Он мне вчера что-то такое говорил. Я поздно приехала, когда вы уже вдоволь откушали самогоночки пополам с коньяком, судя по бутылкам, и удалились на покой.

Голос был неприветливый, и глаза, оглядывающие его голый торс, всегда вызывавший в женщинах искренний интерес, оставались холодными.

– А вы кто? – не удержался от вопроса мужчина, хотя уже и начинал смутно подозревать самое неприятное.

– Племянница вашего хозяина и вчерашнего собутыльника, – заявила она насмешливо. – Агата Витальевна меня зовут. И не раскрывайте глаза так широко. Моя мать была большой любительницей детективов.

– Вадим Алексеевич, – спохватившись, представился постоялец, при этом вытянулся во весь рост и слегка склонил голову, поклонился, значит.

В ответ необычная женщина сверкнула насмешливыми глазами и присела в самом что ни на есть настоящем реверансе, правда не слишком глубоком. Не принц ведь перед ней из правящего дома Виндзоров. И вытащив из велосипедного багажника большую сумку, прошествовала мимо него, ошарашенного, в дом, откуда сразу раздался голос Матрены Евграфовны:

– Ты уже видела нашего постояльца, Агаточка? Надеюсь, не успела надерзить ему?

– Видела, тетушка, – был ответ, – а если и надерзила, так самую малость.

Вадим ухмыльнулся и ушел в лес прямо так, как был, почти раздетый. Ему необходимо было час-другой поплавать в прохладной воде озера, чтобы прийти в себя после вчерашнего застолья и сегодняшнего шока. Кажется, прекрасно налаженная жизнь в тишине лесного хозяйства дала трещину.

Когда он вернулся во двор, первая, кого он увидел, была, конечно же, Агата Витальевна, или Агаточка.

– Вы не пугайтесь, – примирительно произнесла женщина из-за охапки белья, которое несла развешивать в конце двора, – я завтра вечером уеду, и никто не станет нарушать ваш покой. Но эти два дня придется меня потерпеть. Поскольку изменять себя только потому, что в доме моего дядюшки поселился большой босс, я не склонна.

Вадим хмыкнул и гордо прошел мимо – видали, мол, мы таких храбрых воробушков. Только и коты вокруг не дремлют. Правда, он сам превращаться в кота, охотящегося за малыми пташками, не собирался категорически. Он приехал сюда отдыхать и будет успешно это делать и дальше, черт побери все на свете. И никакие голубые насмешливые глаза ему не помешают. В этом он абсолютно уверен.

Дальше день потек относительно спокойно. А ближе к вечеру, когда солнечные лучи смягчились и приняли другой оттенок, а своенравная племянница ушла с корзиной в лес, хозяйка подошла к постояльцу, что-то старательно делающему у дальней калитки, выходящей на выпас.

– Вы не обижайтесь на Агаточку, Вадим Алексеевич, – тихо попросила женщина, – такая уж она есть, и никто ее теперь не переделает, видно.

Вадим галантно заверил хозяйку, что у него ничего дурного и в мыслях не было, однако она не обратила на его слова внимания.

– Что-то там такое случилось у нее на личном фронте, – продолжала она тихим голосом, – еще в молодости, и с тех пор она вот такая колючая. И ни одного мужчину к себе близко не подпускает. Я бы и не знала ничего, да мне подруга ее Маша рассказала, она приезжает с ней иногда сюда на денек-другой.

Матрена Евграфовна задумалась ненадолго, потом встрепенулась:

– А так в жизни у нее все хорошо. Работает в институте, не помню, как называется, химии там обучают. Она сама, умница, уже одну диссертацию – правильно говорю? – он кивнул, – закончила, теперь другую делает, еще более важную. И еще работает там на ответственной должности… «декан». Студенты ее любят, преподаватели уважают. Все хорошо, только вот в личной жизни… Она как стеной отгородилась и слышать ничего не желает.

– Это вам все Маша рассказала, Матрена Евграфовна?

– А то кто же? – вздохнула хозяйка. – Из этой упрямицы слова не вытянешь, если насчет личных дел спрашивать начнешь. Молчит, как партизан на допросе… А так она добрая и отзывчивая, – добавила женщина, немного подумав. – Любому в беде поможет, если это в ее силах. Вот недавно…